"Кнут Гамсун (Педерсен). Странник играет под сурдинку" - читать интересную книгу автора

десяти глоток вырывается дружное "эй!". Все разом наваливаются, и бревно
едва заметно сдвигается с места. Новый взмах, новый крик, и бревно
продвигается еще на пядь. Словно десять муравьев пыхтят вокруг одной
ветки. И вот уже водопад подхватывает освобожденную добычу.
Но попадаются бревна, которые и с места-то не сдвинешь, а высвобождать,
как на грех, надо их, и только их. Тогда сплавщики обступают бревно со
всех сторон и, едва различат его среди хаоса, вонзают в него свои багры.
Одни тянут, другие толкают. Если бревно сухое, его нарочно смачивают,
чтобы лучше скользило. Теперь багры не высятся в строгом порядке, подобно
струнам арфы, теперь они скрестились, как нити паутины.
Порой с реки целый день доносятся вопли десяти глоток, затихающие только
на время обеда, порой вопли не прекращаются много дней подряд. Затем новый
звук достигает наших ушей, мы слышим удары топора: какое-нибудь подлое
бревно легло так, что его не вытащить никакими силами, а весь затор
держится из-за него. Тогда его надо подрубить. Долго работать топором не
приходится - непомерная тяжесть, навалившаяся на бревно, ломает его, как
спичку, и весь гигантский хаос приходит в движение. В такие минуты
сплавщики прекращают работу и только следят: если подалась как раз та
часть затора, где они стоят, им надо проявить кошачью ловкость, чтобы
перепрыгнуть куда побезопаснее. Каждый день, каждый миг их работы полон
страшного напряжения, свою жизнь и смерть они держат в собственных руках.

Но этот город умер при жизни.
Печальное зрелище являет собой мертвый город, он тщится доказать, что он
еще жив. Таков Брюгге, великий город старины, таковы многие города
Голландии, Южной Германии, Северной Франции, Востока. Когда стоишь на
главной площади такого города, говоришь самому себе: вглядись, раньше это
был живой город, до сих пор еще я встречаю людей на его улицах.
И вот что удивительно. Наш город притаился в укромной низине, со всех
сторон его обступили горы, но есть здесь и местные красавицы среди женщин,
и местные честолюбцы среди мужчин - все, как в других городах. Вот только
жизнь здесь ведут презабавную - узловатые пальцы, мышиные глаза, уши,
заложенные вечным шумом водопада. Жук шныряет по вереску, там и сям на
пути у него встает желтая соломинка, но для жука это стволы могучих
деревьев. Два местных торговца идут по мосту, торговцы явно держат путь к
почтамту. Они надумали купить на двоих целый марочный блок, чтобы получить
скидку.
Ох уж эти городские торговцы!
Каждый день они исправно развешивают в витринах готовое платье и
раскладывают прочий товар, но покупателей я не видел у них почти ни разу.
Сперва я все ждал, что какой-нибудь крестьянин рано или поздно спустится с
гор и за каким-нибудь делом наведается в город. Я не ошибся, сегодня я
видел крестьянина, и какое же это было непривычное и занятное зрелище!
Костюм на нем был из народной сказки: куртка с серебряными пуговицами и
серые штаны с леями из черной кожи. Он сидел на крохотной подводе. Подводу
тянула крохотная лошадка, а за его спиной, на подводе, стояла крохотная
бурая коровенка, должно быть, ее привезли к мяснику. Все три живых
существа - человек, лошадь и корова были такие махонькие и такие древние,
словно это гномы выбрались погулять среди людей; я не удивился бы, если бы
они внезапно исчезли прямо у меня на глазах. И вдруг корова протяжно