"Кнут Гамсун (Педерсен). Странник играет под сурдинку" - читать интересную книгу автора

хранились у ней. Так, пожалуй, было удобнее для всех.
В субботу капитан взял увольнительную и наведался домой. "Впервые за
несколько лет",- пояснил Нильс. Он держался молодцом, хотя жена от него
уехала, и был трезвый как стеклышко; мне он дал четкие и ясные указания
относительно разметки леса, он сам ходил со мной и показывал: рубить
все подряд, даже молодняк, тысячу дюжин. "Меня не будет три
недели",- сказал капитан. Уехал он в воскресенье под вечер. Теперь он
держался уверенней и больше был похож на себя, чем раньше.

После того как сев был наконец закончен, а картофель посажен, Нильс и
мальчик могли и вдвоем управиться с повседневной работой. Я взялся за
разметку.
Жилось мне в ту пору неплохо.
Стояла теплая, дождливая погода, и в лесу мне казалось сыровато, но я
исправно туда ходил, не смущаясь этим обстоятельством. Потом дожди
сменились жарой, я возвращался домой светлыми вечерами, и мне в охотку
было то починить водосточный желоб, то поправить скособоченные оконца, под
конец я даже извлек пожарную лестницу и принялся соскребать старую
отставшую краску на северной стене риги. Славно будет, если я за лето
смогу заново покрасить ригу, краски-то уж давно дожидаются.
Иное неудобство мешало мне теперь и в лесу и дома: ведь одно дело работать
при хозяевах, другое - без них. Оправдывалось мое давнее наблюдение, что
рабочему человеку приятно иметь над собой старшего, если только он сам не
ходит в старших. Взять хотя бы наших девушек, они делают все, что им
заблагорассудится, и на них нет управы,- Рагнхильд и скотница весело
болтают за обедом, иногда повздорят, а стряпуха не всегда умеет их
разнять. Просто сил нет это терпеть. В довершение всех бед кто-то из наших
побывал на выселках у моего дружка Ларса Фалькенберга, нашептал ему про
меня и заронил подозрение в его сердце.
Однажды вечером Ларс пришел к нам, отвел меня в сторону и потребовал,
чтобы я у них больше не показывался. Он был и смешон и страшен сразу.
Я и без того бывал у них редко: когда относил белье, в общей сложности раз
пять-шесть, его я обычно дома не заставал, и мы с Эммой толковали о всякой
всячине. Но когда я последний раз принес белье, неожиданно заявился Ларс и
с ходу начал браниться, почему это Эмма сидит передо мной в нижней юбке.
"Потому что жарко",- ответила Эмма. "А волосы ты распустила тоже от жары?"
И Ларс начал кричать на нее. Я сказал: "До свидания". Он не ответил.
С тех пор я на выселки даже не заглядывал. С чего это он пришел сегодня -
ума не приложу. Не иначе, Рагнхильд туда наведалась и наплела про меня что
было и чего не было.
Запретив мне самым форменным образом переступать порог их дома, Ларс
кивнул и воззрился на меня. Должно быть, он ждал, что от такого удара я
умру на месте.
- Дошло до меня, что Эмма тоже к вам приходила. Больше она сюда носу не
покажет, могу поручиться.
- Да, приходила, за бельем.
- Ты все норовишь свалить на белье. И сам ты чуть не каждый день шляешься
к нам со своим распроклятым бельем. Сегодня несешь рубашку, завтра -
подштанники. Пусть тебе Рагнхильд стирает, коли так,
- Пусть.