"Кнут Гамсун (Педерсен). Странник играет под сурдинку" - читать интересную книгу автора

меня к земле большими белыми крыльями.
- Большие белые крылья,- повторила она вполголоса.
- Да. А могла бы иметь большие красные крылья. Смотри, как ты прелестна, а
пользы от тебя никакой.
- Нет, я слишком много пила. Почему же от меня никакой пользы? - Тут вдруг
она схватила его за руку и увлекла вниз по ступенькам. Я еще слышал, как
она говорит:
- А о чем я, собственно, тревожусь? Неужели он всерьез вообразил, что
Элисабет лучше меня?
Они свернули на тропу, ведущую к беседке. Здесь только она опомнилась.
- Куда мы идем? - спросила она.- Ха-ха, мы оба сошли с ума. Ты, должно
быть, так и подумал. Но нет, я не сошла с ума, правильнее сказать, я
изредка схожу с ума. Дверь на замке, пойдем отсюда. Что за гнусность
запирать двери, когда нам надо войти?
И он, исполнившись горьких подозрений, ответил:
- Ты снова лжешь. Ты отлично знала, что дверь заперта.
- Почему ты так дурно обо мне думаешь? Однако с чего он взял, будто
беседка принадлежит только ему и он может держать дверь на запоре? Ну
хорошо, я знала, что дверь заперта, потому я и привела тебя сюда. Я просто
не решаюсь. Нет, Гуго, я не хочу, поверь мне. Ты с ума сошел! Давай
вернемся.
Она снова взяла его за руку и хотела увести прочь - короткая перепалка, он
не желает уходить. Вот он обнял ее обеими руками и принялся целовать -
много раз подряд. Она все больше и больше поддавалась, между поцелуями у
нее вылетали отрывистые слова:
- Я никогда не целовалась с посторонним мужчиной, никогда! Бог видит,
поверь мне... я никогда не целовалась.
- Ну да, ну да,- нетерпеливо поддакивал он, и шаг за шагом увлекал ее к
беседке.
Возле самой беседки он на мгновение ослабил хватку, тяжело навалился
плечом на дверь и высадил ее - вот уже второй раз. Потом он снова бросился
к ней. Никто из них не проронил ни слова.
Даже в дверях она еще пробовала сопротивляться, цеплялась рукой за дверной
косяк, не желая его отпускать:
- Нет, я никогда ему не изменяла, я не хочу, нет, я никогда, никогда...
Он притянул ее к себе, он целовал ее минуту, две, жадно, непрерывно, она
все больше откидывалась, рука скользнула по косяку и разжалась...
Белый туман поплыл перед моими глазами. Теперь они там. Теперь он с ней
совладал. Он возьмет ее, он сделает с ней все, что захочет.
Гнетущая усталость и покой нисходят на меня, я так несчастен и одинок. Уже
поздно, в моем сердце настал вечер.
И вдруг среди белого тумана я вижу проворную фигурку. Рагнхильд вынырнула
из кустов. Вот она бежиг по двору, прикусив кончик языка.

Инженер вошел ко мне, поздоровался и попросил навесить дверь беседки.
- Неужто опять соскочила?
- Да, ночью.
Время было раннее, половина пятого, не больше, мы даже в поле еще не
выезжали. Глазки у инженера были маленькие, но в них сверкали огоньки;
должно быть, он так и не сомкнул их прошедшей ночью. Объяснять, почему