"Дэшил Хэммет. Большой налет ("Оперативник агенства 'Континентал'")" - читать интересную книгу автора

телохранителя. Если полчаса там не будет никакого движения, я сматываюсь. А
тебе предстоит потоптаться тут до утра.
Через двадцать минут человек-горилла вышел из дома и двинулся по
улице.
- Это мой, - сказал я. - Ты жди своего.
Человек-горилла сделал шагов двадцать и остановился. Он оглянулся на
дом, поднял лицо к верхним этажам. Тогда мы с Джеком услышали, что его
остановило. В доме наверху кричал человек. Так тихо, что и криком не
назовешь. Даже теперь, когда голос стал громче, мы его едва слыхали. Но в
нем - в этом вое - будто слился страх всех, кто боится смерти. Я услышал,
как лязгнул зубами Джек. То, что осталось у меня от души, давно покрыто
мозолями, но и я почувствовал, что на лбу у меня дернулась кожа. Уж больно
тих был этот крик для того, что в нем выражалось.
Гориллообразный тронулся с места. В пять скользящих скачков он
вернулся к крыльцу. Шесть или семь первых ступенек он одолел, даже не
прикоснувшись к ним ногой.
Он взлетел с тротуара в вестибюль одним прыжком - быстрее, легче,
бесшумнее любой обезьяны. Минута, две минуты, три минуты - и крик смолк.
Еще три минуты - и человек-горилла опять вышел из дома. Остановился на
тротуаре, чтобы сплюнуть и поддернуть штаны. И зашагал по улице.
- Джек, это твоя дичь, - сказал я. - А я загляну к парню. Теперь он
меня не узнает.
Парадная дверь была не только не заперта, но и распахнута. Я вошел в
вестибюль, где при свете с верхнего этажа виднелся марш лестницы. Я
поднялся туда и повернул к фасадной стороне. Кричали с фасада - либо на
этом этаже, либо на третьем. По всей вероятности, гориллообразный не запер
комнату - если и парадную-то дверь закрыть поленился.
На втором этаже я ничего не нашел, зато на третьем уже третья дверная
ручка подалась под моей осторожной рукой, и я приоткрыл дверь. Я постоял
перед щелью, но не услышал ничего, кроме заливистого храпа где-то дальше по
коридору. Я тронул дверь и приотворил еще на четверть метра. Ни звука.
Комната была беспросветна, как будущее честного политика. Я провел ладонями
по косяку, по обоям, нащупал выключатель, нажал. Две лампочки посередине
пролили слабый желтый свет на обшарпанную комнату и на молодого армянина -
мертвого на кровати.
Я шагнул в комнату, закрыл дверь и подошел к кровати. Глаза у парня
были открыты и выпучены. На одном виске кровоподтек. Горло вырезано чуть ли
не от уха до уха. Около разреза, там, где тонкая шея не была залита кровью,
я заметил синяки. Телохранитель свалил его ударом в висок и душил, пока не
счел, что дело сделано. Но парень очухался - настолько, чтобы закричать, но
не настолько, чтобы удержаться от крика. Телохранитель вернулся и прикончил
его ножом. Там, где он вытирал нож о простыню, остались три красные полосы.
Карманы у парня были вывернуты. Это убийца их вывернул. Я обыскал
труп, но, как и ожидал, безуспешно; человек-горилла забрал все. Осмотр
комнаты тоже оказался напрасным - кое-что из одежды, но ни одного предмета,
за который можно было бы уцепиться.
Я закончил обыск и стоял посреди комнаты, почесывая подбородок и
размышляя. В коридоре скрипнула половица. Три бесшумных шага на каучуковых
подошвах - и я очутился в затхлом чулане, прикрыл за собой дверь, оставив
щель в палец.