"Дональд Гамильтон. Гибель гражданина [B]" - читать интересную книгу автора

лишь о себе самом: до известного дня каждого кандидата учили и тренировали
отдельно, чтобы в случае непригодности парень вернулся в часть, не унося в
голове чересчур много любопытных сведений.
Помню маленький невзрачный кабинет, похожий на все последующие
маленькие невзрачные кабинеты, где мне приходилось докладывать и получать
приказы; помню маленького седовласого человека с холодными серыми глазами
и о чем он говорил, покуда я стоял по стойке смирно. Он был в штатском и
не требовал никаких военных ритуалов, я понятия не имел, есть ли у него
чин, и если есть, то какой, - но счел за благо не рисковать.
Каким-то образом я уже чуял: эта служба как раз для меня - если
примут - и не преминул извлечь наибольшую возможную выгоду из хорошо
выпрямленной спины и частого обращения "сэр". Я пробыл в армии достаточно
и понимал, что возьмут, в сущности, любого, кто умеет стрелять, отдавать
честь и говорить "сэр". Впрочем, когда у вас рост шесть футов четыре
дюйма, пускай вы даже худой и костлявый, слово "сэр" звучит не заискивающе
- просто скромно и вежливо.
- Да, сэр. Хотелось бы узнать, зачем я сюда направлен, сэр. Очень
хотелось бы.
- У вас хороший послужной список, Хелм. И с оружием обращаться
умеете. Уроженец Запада?
- Да, сэр.
- Охотник?
- Да, сэр.
- Горная дичь?
- Да, сэр.
- Водоплавающая?
- Да, сэр.
- Крупная дичь?
- Да, сэр.
- Олень?
- Да, сэр.
- Лось?
- Да, сэр.
- Медведь?
- Да, сэр.
- Свежуете сами?
- Да, сэр, если нет помощников.
- Отлично, - сказал он. - В нашей работе нужен человек, не боящийся
испачкать руки.
Он продолжал разговор, глядя на меня оценивающим взглядом. Эту службу
отличает целенаправленность, пояснил Мак. Вы - военный, и когда враг
нападает на вашу часть, будете отстреливаться, правда? А прикажут
атаковать - выскочите и от души постараетесь уложить еще нескольких.
Приметесь, так сказать, произвольно выбивать солдат из массы противника.
Вы славитесь меткостью и, невзирая на офицерский чин, в один прекрасный
день вполне можете сощуриться сквозь оптический прицел, карауля бедного
одиночного олуха на расстоянии четырехсот-пятисот ярдов. И снова жертвы
окажутся совершенно случайными. Что, если мы предложим повоевать и
послужить более разборчиво?
Мак сделал паузу - достаточно долгую, предполагающую ответ. Я сказал: