"Адам Холл. Меморандум Квиллера [B]" - читать интересную книгу автора

перегородка была слишком звукопроницаема? Нет, он решил поговорить со мной
уже после того, как я ушел, иначе бы сговорился пообедать или поужинать
где-нибудь вместе. Он не доверял телефону: никаких имен. Не доверял тонкой
стеклянной перегородке.
Значит, дело не только в его бациллах, или причиной была
бактериологическая война? Я все еще думал о Поле и о ложе в "Новом театре
комедии". Это тревожило меня. Тут есть какая-то связь. Но какая?! Поль не
позвонил бы мне сюда; я был "горячим", со мной нельзя связываться, нельзя
мне звонить. Его голос был не похож на голос Солли, и он разговаривал со
мной только по-немецки. Нет, это не то. Но должна же быть какая-то связь!
Я восстановил в памяти весь разговор между мной и Полем, прежде чем нашел
эту связь. Поль сказал:
"Нам стало известно, что вы зарезервировали эту ложу". "Значит, вы
обратились в театральную кассу". "Да".
"Не проходит. Я воспользовался чужой фамилией". "Мы это знали".
"Подключились к моему телефону..." Я ушиб руку, потянувшись за телефонной
трубкой, и подхватил ее, когда она начала падать на пол. Я помнил номер
телефона лаборатории. Девушка на коммутаторе попросила меня обождать.
Я ждал. Веко у меня начало нервно подергиваться. Какое легкомыслие!.. В
трубке что-то щелкнуло, когда мне позвонил Солли. Я не ждал звонка ни от
кого - ни от Поля, ни от Хенгеля, Эберта, Инги или Брэнда, ни от кого. Ни
при какой ситуации Поль, Хенгель или Брэнд не позвонили бы мне сюда. У
Эберта не было моего номера, так же как у Инги. Солли не должен звонить
мне, так как мы даже не уговаривались о встрече. Кто же? Задумавшись об
этом, я подсознательно вспомнил пощелкивание в трубке, и, сам не знаю
почему, это вызвало цепную реакцию воспоминаний, мысль о Поле и ложе в
театре.
Мой телефон снова прослушивался. На этот раз не резидентурой. На этот раз
противной стороной. Тем же неприятелем, что следовал за мной на машине.
Двойной блик в окне... Третье свидетельство того, что они перешли в
наступление.
- Вам отвечают.
- Благодарю вас.
Веко продолжало дергаться.
Неважно, пусть подслушивают теперь, в эту минуту, ибо я хотел сказать
Солли только два слова: не приходи!
Возможно, что я ошибался, но я не мог рисковать. Солли не верил ни
телефону, ни перегородке в собственной лаборатории; следовательно, он все
время находился за своего рода красной чертой и должен был следить за
каждым своим шагом; возможно, они даже знали его голос. Возможно, что он
вел с ними двойную игру ради того, чтобы узнать факты, которые могли бы
привести его к взрыву ярости, которую он должен был излить до своей смерти
в память о молодой жене.
- Лаборатория доктора Ротштейна.
- Я бы хотел поговорить с доктором, - сказал я.
- Он только что ушел. Что ему передать?
- Ничего.
Я повесил трубку.
Солли Ротштейн сгорал от желания что-то рассказать мне, что-то очень
важное, о чем никто другой не должен был знать. Если он был им известен,