"Адам Холл. Меморандум Квиллера [B]" - читать интересную книгу автора

нему в кабинет на несколько минут.
Он ответил согласием. Голос у него был такой же тихий и кроткий, как и
лицо. Только глаза обнаруживали слабость, приведшую его к этому часу: в
его глазах был страх, даже когда он улыбался.
Мы застали директора школы в обществе капитана и сержанта. Очевидно,
директор уже был осведомлен: лицо его выражало растерянность. В кабинете
было тихо. Мы слышали дыхание друг друга.
- Прошу вас проследовать за мной, герр учитель.
- Хорошо, - мягко отозвался он. Его кроткое лицо было обращено кверху, и
он устремил взор в окно, на темные деревья, стоявшие посредине снежной
равнины, словно группа ждущих чего-то скелетов. - Хорошо, - тихо повторил
он, отвечая капитану, прихода которого опасался и ожидал последние
двадцать лет.
Его увели. Директор школы попросил меня задержаться.
- Невероятно, - сказал он.
- Мне очень жаль.
- Мы с ним одной крови... - Директор глядел на меня в упор, и его руки
мяли одна другую, словно находку. - Почему он предал?
- Из страха.
- Его мучили?
- Нет, но он знал, что его будут мучить, если он откажется говорить. - Из
сострадания к собеседнику я добавил: - Это может быть принято во внимание
судом как смягчающее обстоятельство.
- Смягчающее обстоятельство? Но ведь тысячам людей грозили тюрьмой, однако
они...
- Таких было сотни тысяч. Миллионы. Он не был из их числа. К сожалению.
Сперва его использовали квартальные надзиратели, затем целенлейтеры и
крайслейтеры и, наконец, гаулейтеры, игравшие на его страхе и
пользовавшиеся им как осведомителем. Улики, собранные в его деле,
свидетельствовали о том, что он "явился причиной ареста и физической
гибели своих друзей, соседей и сотен других людей, сообщая гестапо о том,
где они скрывались..." Самое короткое показание обвиняло его в том, что
лично из-за него "не менее десяти автофургонов заключенных были сожжены в
печах Освенцима".
Директор помолчал, затем произнес:
- Я рад, что его здесь больше нет. - Он протянул мне руку. - Извините. Хор
недавно создан. Мне нужно пойти и заняться с ними... Но боже мой, я почти
лишен слуха...
Я вышел в большую стеклянную дверь, прошел мимо рядов галош и ботиков.
Следы колес черного "мерседеса" отпечатались на снегу. Я взглянул на
темные искривленные стволы деревьев. Стояла гнетущая тишина, и,
остановившись возле машины, я заставил себя ждать, сдерживая дыхание.
Затем оно снова возникло в воздухе, пение...
"Ди лейте" поместила большой снимок на первой полосе. Я стоял рядом с
Раушнигом перед входом в его салон красоты. Три другие газеты напечатали
эту же фотографию. В двух из них был также снимок, на котором капитан
полиции и я выходили из конторы фирмы "Шрадер - Фабен".
В школе фотокорреспонденты не появлялись, потому что я не хотел тревожить
детей; но все же я поставил в известность о Фогле Ассошиэйтед Пресс, и
газета "Ди лейте" опубликовала фотографию учителя и посвятила ему целый