"Рональд А.Хейвенс. Мудрость Милтона Эриксона " - читать интересную книгу автора

ботанику же невдомек, что значат для фермера этот хлев, или это старое поле,
или тот старый дом под тополями, погруженные, так сказать, в раствор личных
воспоминаний, накопленных за целую жизнь.
Таким образом, перед нами три разных мира - у этих обыкновенных людей
разные реальности; и конечно, мы можем пригласить сюда еще много кого:
слепца с собакой, охотника с собакой, собаку с хозяином, художника,
блуждающего в поисках красивого заката, барышню, у которой кончился
бензин... В каждом случае этот мир будет в корне отличаться от остальных..."

Итак, реальность и фантазия... В их безошибочном и тонком сочетании
проявляется та самая "ловкость рук и никакого мошенства", которая и делает
психотерапевта проводником в иные, рядом расположенные миры. На пути
создания, как сказали бы сегодня, виртуальных реальностей, - промежуточных,
появляющихся "по делу" - особенно интересна фигура Милтона Эриксона. Он
сам - почти материализация сказочного "волшебного помощника", предлагающего
непонятные загадки и испытания, изъясняющегося не как прочие, свободно
пересекающего границы возможного. И уж что он умел делать блестяще, так это
"менять пластинку", которую крутил ему пациент. И не то чтобы новые жалобы
были лучше, чем старые, а иная жизнь всеми признавалась предпочтительней...
Но если вдруг оказывалось, что съезжали со своих "излюбленных" мест мышечные
напряжения в теле, менялась длина фразы, манера шутить или, к примеру,
дышать, система образов, привычные чувства (не говоря о житейских привычках,
мечтах и сновидениях) - то, по всей вероятности, Вы были у Эриксона.
В России особую настороженность вызывают подозрения в манипулятивности,
властности, директивности. (С моей точки зрения, эриксоновская терапия и
гипноз гораздо менее манипулятивны, чем, например, психоанализ.) Как-то
Бисмарк заметил, что ни у одного диктатора нет столько власти, как у учителя
младших классов. Это относится ко многим "тонким" отношениям.
Сиюминутная власть терапевта - особая проблема. Эриксон решал ее
блестяще - был бережен, трепетен, благодарен и чужд гордыне и суете. Иногда
сознательно лишаясь могущества и значимости. Хотя избежать слухов и фантазий
на свой счет именно на эту тему все равно не мог. Так, Хейли вспоминает
эпизод с Бейтсоном, который, положив телефонную трубку после разговора с
Эриксоном, сказал: "Он пытался мной манипулировать - хотел, чтобы я с ним
пообедал". - "Как же он сделал это?" - "Он сказал: а не пообедать ли нам?"
Здесь мы приближаемся к житию Милтона Эриксона, к огромному запасу
историй, эпизодов, плавно превращающихся в притчи и маленькие мифы,
обрамляющие большой миф, имя которому - Милтон Эриксон. Не все они могут
быть помянуты. Так, например, редактор нашей серии "Библиотека психологии и
психотерапии" Ирина Тепикина сказала, что если еще раз услышит или прочтет
про полиомиелит в 17 лет и чудесное выздоровление, то ее тоже разобьет
паралич. Но и кроме этого остается много забавного. Говорят, что привести в
порядок архив аудио- и видеозаписей Эриксона никак невозможно, потому что
новые и новые библиотекари, начиная работу, впадают в транс и дело не
двигается. А когда у Эриксона спросили о его отношении к работам создателей
НЛП, долго изучавшим его терапию, он сказал: "Они думают, что нашли
жемчужину, но на самом деле взяли всего лишь раковину".
Огромное количество рассказов, документированных и не очень, посвящены
разного рода исцелениям, помощи. И во многих сквозит удивительная доброта,
кажущаяся иногда понятной "белая магия" и редкостное уважение к хрупкости