"Генри Райдер Хаггард. Голубая портьера" - читать интересную книгу автора

тщеславие сосредоточилось на Мадлене, и, когда эта мечта рухнула, все
остальное рухнуло вместе с нею, рассыпавшись в прах. Он попросту выполнял
свой долг, в чем бы он ни заключался, как велел ему Господь, не боясь быть
обвиненным в чем-нибудь и не надеясь на похвалу, избегал мужчин и по
возможности не общался с женщинами, довольствовался своим скромным
заработком, а что касается остального - нисколько не выделялся, держа в
секрете свою тайную и безнадежную страсть.
А теперь оказалось, что Мадлена - вдова, а это означало, - его сердце
начинало радостно биться при одной мысли об этом - что она свободна.
Мадлена - свободная женщина и сейчас находится в трех минутах ходьбы от
него. Их уже не разделяют морские просторы. Он встал, подошел к столу и
заглянул в Красную Книгу, лежавшую на нем. Там был ее адрес - дом на
Гросвенор стрит. Не справившись с порывом чувств, он вышел из комнаты.
Прийдя в свою собственную, он взял свой макинтош и круглую шляпу и тихо
вышел из дому. Было два часа утра, лил сильный дождь и дул резкий ветер.
Ребенком он бывал в Лондоне и помнил главные улицы, так что без труда
дошел от Пикадилли до Парк Лейн, где по данным Красной Книги начиналась
Гросвенор стрит. Но найти саму Гросвенор стрит оказалось значительно
сложнее - в такую ночь и в такой час спросить некого, а маловероятней всего
встретить полицейского. В конце концов, он нашел его и поторапливающимся
шагом заспешил вниз по улице. Он не мог сказать, куда он так спешит, но
этот подчинявший его себе ритм все время подгонял его.
Вдруг он запнулся и начал разглядывать номер дома при слабом,
мерцающем свете от ближайшего фонаря. Это был ее дом, теперь их разделяло
всего несколько футов тротуара и четырнадцать инчей кирпичной кладки. Он
перешел на другую сторону улицы и взглянул на дом, но с трудом различал его
сквозь проливной дождь. Кругом никаких признаков жизни. Свет в доме не
горит. Но свет и жизнь трепетали в сердце безмолвного наблюдателя. Кровь
бежала наперегонки с мыслями, толкавшимися в уме. Он стоял в тени,
пристально глядя на мрачный дом, не обращая внимания на резкий ветер и
проливной дождь, и чувствовал, как вся его жизнь и дух уходят из-под его
власти. И даже шторм, бушевавший вокруг, казалось, ничего не значит рядом с
судорогами, сотрясавшими все его естество, в этот миг безумия и
одновременно счастья. И как внезапно это возникло, точно также стремительно
и схлынуло, оставив его стоять там с холодным ощущением безумия в мозгу и
промозглой погоды во всем теле, ибо в такую ночь макинтош и пальто не
спасли бы даже самого пылкого любовника. Он поежился и, повернувшись,
направился назад в Олбани, искренне застыдившись самого себя и своей
полночной экспедиции и искренне радуясь, что о ней никто не знает, кроме
него самого.
На следующий день Бутылкин - для удобства будем называть его прежним
именем - должен был повидаться с адвокатом в связи с деньгами, которые он
унаследовал, и еще поискать коробку, затерявшуюся на корабле, затем купить
шляпу с высокой тульей, которую он не надевал вот уже четырнадцать лет, так
что уже было полчетвертого, когда он попал в Олбани. Здесь он надел новую
шляпу, которая как-то несуразно смотрелась на нем, и новое черное пальто,
которое сидело как влитое, и отбыл по направлению к Гросвенор стрит,
яростно сражаясь с парой перчаток, тоже недавно приобретенных.
Через четверть часа он добрался до дому, уже хорошо зная путь к нему.
Бросив мимолетный взгляд на то место, где стоял прошлой ночью, он поднялся