"Олег Хафизов. Киж " - читать интересную книгу автора

кармана на животе мизерную записную книжку.
- Мы располагаем свежими горячими щами.
- Ни слова больше! - пылко прервал ее Бедин. - Принесите нам с коллегой
по большой миске горячих щей и, пожалуй...
- Бутылку водки, - вставил-таки Филин.
- Бутылку водки и три рюмки: мне, моему ассистенту и этому почтенному
джентльмену с музыкальным инструментом, который восседает в красном углу
ринга... то бишь, трактира. Если не трудно, пригласите его за наш столик.
Нам есть о чем потолковать.
Трактирщица занесла полученные данные в блокнот и удалилась за ширму,
предоставив для обозрения обширное плоскогорье своего крупа, похожего на
глыбу застывшей лавы. При небольших размерах эта аппетитная женщина была
столь плотно сформирована и ладно сложена, что не тронуть ее, не ущипнуть
или не похлопать можно было только в результате противоестественного
волевого усилия.
- Елизавета Ивановна Попко, владелица сей харчевни, - прокомментировал
незаметно выросший перед столом музыкант. - Иногда грубовата, но искупает
безграничной добротой и... неоскудевающими щедротами души своей.
Филин смущенно закашлялся в кулак. Бедин прищурился, словно производя в
уме математические вычисления.
- А вы, если не ошибаюсь...
Слепец по-офицерски щелкнул каблуками и с достоинством
отрекомендовался:
- Кандидат филологических наук, магистр этнографии, бакалавр музыки по
классу домры и жалейки, директор (теперь уже можно сказать
- экс-директор) военно-исторического дома-музея Долотова, лектор
историософии местного края, неутомимый собиратель и пропагандист обычаев,
загадок, обрядов и прочая и прочая. Добрая половина моей жизни прошла в
тюрьмах, исправительных лагерях, на этапах и выселках, стоила вашему
покорному слуге зрения и большей части здоровья...
- Постойте, да вы... Финист! - осенило Бедина.
- Да-с. - Лицо этнографа передернулось. - Перед вами, в роли жалкого
попрошайки и приживала тот самый Олег Финист, о котором его товарищ по
ссылке Александр Сухаревич как-то заметил: "России не бывает без глубинки, а
глубинки без таких вот Финистов".
На лице Олега Константиновича появилось выражение человека, которому
приспичило в туалет.
- Вы что-то говорили насчет рюмки, так, если не западло, сделайте
одолжение, только не при ней, не при Елизавете. Нет, она замечательная
женщина, и без нее я бы, наверное, завял, но она хочет стать ментом,
цензором, цербером... О, Лизон!
Потеснив краеведа круглым твердым плечом, Елизавета Ивановна брякнула о
стол запотевшей бутылкой водки, блюдцем с нарезанным черным хлебом и, как
было велено, тремя рюмками.
- Пейте, Олег Константинович, на здоровье, - угрожающе пропела она. -
Вы далеко не дитя, а я вам не нянька. Пейте же сколько вам влезет и валитесь
где попало в гнусных объятиях этой бездари. Но учтите, что после закрытия
музыкальной школы у меня под дверью стоит целая очередь лауреатов
международных конкурсов и обладателей призов, готовых за гроши валяться у
меня в ногах и выполнять самые грязные и унизительные поручения, как ваша