"Олег Хафизов. Феликс " - читать интересную книгу автора

должен был правильно оформить немцу все бумаги и получить груз.
Предполагалось, что сделка не пройдет просто. Китаев выдал мне
(как более благонадежному) денег и полный портфель водки на подкуп
всякой мелкой сволочи, которая, к примеру, открывает на заводе механические
ворота (а может и не открыть) или штампует бланки (а может и не
проштамповать). На что он, собственно, рассчитывал?
После бокса мы решили отщипнуть от портфеля всего одну бутылочку, а
остальные от соблазна запереть на ночь в нашем кабинете вместе с деньгами.
Таким образом мы сможем забрать их не ранее следующего утра, перед поездкой,
и никак не просадим разом, за один присест.
Эта дьявольская хитрость исходила от меня еще на том этапе, когда я был
обременен ответственностью и чувство долга было для меня не пустым словом.
Феликс горячо ее поддержал, и в самой этой горячности предчувствовался крах.
Так чрезмерные клятвы любви вызывают сомнение в ее прочности.
НЗ придавал нашему времяпрепровождению некую вальяжность. Мы понимали,
что можем нарезаться в любую секунду, просто не хотим, и наслаждались
нравственным законом внутри нас. У поворота к магазину мы приостановились
обсудить складывающуюся ситуацию, и увидели влекомого невестой Стасова.
Верка заметила нас и ускорила ход, так что наш бывший собутыльник только
успел через плечо блеснуть очками.
Невольник многих страстей, он скривился от зависти.
- Вот видишь! - успел бросить ему вслед Феликс. - А когда-то и ты мог
так же, с нами! Эх, денечки!
Понимал ли Феликс всю убийственность своего замечания? Думаю, что
понимал. Стасов теперь находился под строжайшим контролем сожительницы,
неусыпным, ежечасным. Она приводила его в контору, она же уводила в семью.
Она позванивала ему во время рабочего дня, забегала в обед, и правильно
делала. Без ее присмотра он через день напился бы вдрызг, написал поэму,
бросил работу и оказался возле магазина с алкашами, в данном случае - с
нами. Но, в отличие от нас, он продолжал бы пить и пить до ручки, до потери
достоинства, которая и привела его диалектически в хваткие объятия Верки.
- Мало того, что похожа на ворону, так еще и одевается во все черное, -
заметил Феликс насчет Верки.
- Черная вдова, - согласился я.
- Поедем ночевать к /моей /жене! - воскликнул Феликс в сердцах. -
Хочешь, я вас вместе спать положу!?

После эпизода со Стасовым мы продолжили прогулку в направлении
магазина. Наш путь пролегал мимо цветочного рынка с подсвеченными
аквариумами витрин и колобками-продавщицами, упакованными в тулупы, валенки
и платки так плотно, что невозможно было различить ни форм, ни возрастов.
Это место всегда нервирует, если идешь с девушкой под ручку и пустым
карманом. Мы с Феликсом были далеко не девушки, и все же к нам привязалась
одна из продавщиц:
- Мальчики, розочки, попробуйте, какой стебель! Да не стесняйся, возьми
ты его в кулак! Толстый, крепкий - стоять - не перестоять!
Лепесточки-то, лепесточки, что девичьи губки...
- Нижние губки, - хмурился Феликс. Поначалу он недоумевал, считая, что
нас приняли за пидоров. Но после того, как к нам обратился третий колобок,
мысли его переменились. Он сделался задумчив, начал торговаться.