"Олег Хафизов. Феликс " - читать интересную книгу автора

заядлый спорщик.
- Занимался.
- А я был чемпион округа.
- Ну и что?
- Ну, давай поработаем: ты по-своему, а я по-своему. Можешь ногами.
- Давай.
Мы поднялись на верхний этаж, в комнату супругов Недоимщиковых, где на
гвозде висела пара потертых боксерских перчаток из настоящей кожи,
оставленная одним из прежних обитателей. Другой пары, разумеется, не было, и
перчатки достались Феликсу. Мы вышли в узкий коридор и стали прощупывать
друг друга пробными ударами. Никаких уговоров не было, но лично я не
собирался лупить его голыми руками по лицу - только руками и ногами по
корпусу. По лицу можно было немного смазать, если откроется.
Феликс, хоть и давно не занимался, выглядел убедительно: поджарый,
легкий, немного сутуловатый, но широкий в кости, - лучшей комплекции для
боксера и не придумаешь. Он фехтовал своей левой рукой, прикрывая челюсть
приподнятым плечом. Его удары пока налетали на мою защиту, хотя я был без
перчаток и пустого места у меня оставалось больше. Один раз я пробил его в
корпус хорошо, так что его отнесло на несколько шагов (все-таки он был
легче), потом
"осушил" ему бедро ударом ноги, потом сделал подсечку, от которой он
чуть не рухнул. Наконец я прихватил его за плечо и пробил коленом в печень -
скорее наметил удар.
Феликс схватился за бок и сморщился. Удар пришелся по больному месту.
После этого мне уже не очень хотелось боксировать, но Феликс от боли не
увядал, а свирепел. Он снова встал в позицию, и его глаза загорелись
бешенством. Он наскочил на меня и пробил такую зверскую серию ударов в лицо,
как будто мы бились за кубок мира среди профессионалов с призовым фондом
миллион долларов.
Один из ударов пришелся точно мне в нос. Кровь полилась ручьем, устилая
коридор черными пятаками пятен. Теперь уже драться расхотелось Феликсу. Он
захлопотал вокруг меня, как родная мать.
- Прости, пожалуйста. Больно? На, вот, приложи. Не обижаешься? А
хочешь, ебни мне тоже в нос.
В его глазах было такое страдание, словно это я расквасил ему сопатку.
Было совершенно очевидно, что надо искать денег еще на одну бутылку.

Очередное коммерческое поползновение Китаева (провалившееся с треском)
заключалось в перепродаже некой голландской компании крупной партии
металлоконструкций Киреевского машиностроительного завода имени, допустим,
Ленина, в качестве лома. Для этого из
Роттердама пригнали огромную фуру с печной трубой, спальной-кабиной и
рыжим шофером по имени Хайнц. Хайнц был лысоватый, пузатый, меднорожий
немец, точь-в-точь хрестоматийный фриц военных кинолент.
Он мотался на своем дизельном дредноуте по всему сухопутному миру,
говорил по-английски, по-испански, по-французски (но не по-русски), а в
остальном не отличался от наших дальнобойщиков: такой же свойский,
хамоватый, пропитой. Мне было поручено сопровождать голландского немца на
завод, а затем в таможню, и переводить, что там потребуется, но, поскольку в
деловых вопросах я был никчемен, ко мне приставили пробивного Феликса. Он