"Елена Хаецкая. Тролли в городе" - читать интересную книгу автора

что стоило бы обратить внимание, поэтому поведение моего друга меня
несколько напрягало. С моей точки зрения, Гемпель вел себя нарочито, как
если бы играл в любительском спектакле сыщика и постоянно краем глаза следил
бы за эффектом, который производит на зрителей.
Вдруг - мы уже стояли посреди Среднего проспекта, как раз напротив
таинственной готической церкви (где действительно горел желтоватый свет), -
Гемпель схватил меня за руку и сильно стиснул пальцы.
- Видишь?
Я ровным счетом ничего не видел и так ему и сказал. Он молча покачал
головой, не вдаваясь в объяснения. Мы прошли еще несколько шагов, и вдруг я
обомлел.
Прямо передо мной торчал высоченный субъект с мордой ящерицы вместо
лица. Зеленоватая кожа его бугрилась многочисленными бородавками. Он походил
на рекламного человека в маске, раздающего листовки "Посетите наш
супермаркет ДИНОЗАВРИКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ" или что-нибудь в этом роде. Но вместе с
тем он был живой, не искусственный. Его морда обладала мимикой. Безобразный
шрам, еще кровоточащий, рассекал его плечо и левую руку, и одежда в этом
месте была у него порвана.
Казалось, никто, кроме нас с Гемпелем, его не замечал. Прохожие текли
мимо, даже не поворачивая в его сторону головы. Мокрый ветер лупил их по
лицам, и они досадливо морщились, опускали головы. Воздух был полон той
мелкой влаги, которая мешает дышать и вместе с городским смогом намертво
оседает в легких. Я моргнул несколько раз и тут наконец понял, на что с
такой тревогой смотрит Гемпель. Я все больше различал совершенно невероятных
типов. Они шли, смешиваясь с василеостровской толпой, и здесь на них не то
не обращали внимания, не то попросту не видели. Понять это было невозможно,
как невозможно, впрочем, было и разобраться в том, кто из них принадлежит
нашему миру, а кто - параллельному. Случаются на Васильевском и такие
пограничные субъекты, которые могли бы с одинаковым успехом обитать как на
Земле-один, так и на Земле-два (при условии, что таковая не является плодом
гемпелевских измышлений).
Я как раз прикидывал, не следует ли мне окончательно изменить свое
мнение касательно моего друга (то есть не счесть ли его полным психом),
когда ящеровидный заговорил с нами.
Он преградил нам путь и раскинул руки. По сравнению с его массивным
телом руки - точнее, верхние конечности - были у него тонкими и жалкими, с
бессильно болтающимися длинными пальцами.
Гемпель остановился.
Ящеровидный раскрыл пасть и испустил несколько громких, тревожных
криков. Интересно, что никто из прохожих не обернулся; неужели они и в самом
деле ничего не замечают? Я был близок к тому, чтобы по-настоящему поверить в
существование одновременно двух миров. До сих пор, кажется, я все это
воспринимал, скорее, как гемпелевские бредни или некую увлекательную
фантастику. Теперь все это превратилось в чистую, беспримесную реальность и
устрашало.
К моему ужасу, Гемпель приблизился к ящеровидному и с состраданием
коснулся его рассеченной руки. Ящеровидный прорычал нечто, затем испустил
звук, похожий на мычание. Гемпель тихо произнес несколько слов на языке, мне
абсолютно непонятном. Ящеровидный обнюхал его, покусал рукав его куртки, а
затем, сильно ссутулившись, побрел прочь.