"Елена Хаецкая. Тролли в городе" - читать интересную книгу автора

мира потустороннего (или, если угодно, параллельного).
Некоторое время я разглядывал его и пытался понять, чего я хочу: уйти и
никогда больше не думать ни о доме, ни об Алии, ни даже о бедном Лазаре; или
же, напротив, - войти и стать частью этой истории.
Мысли в голове не то чтобы путались - их было слишком мало для того,
чтобы они могли перепутаться или даже просто встретиться в моих пустынных
мозгах. Мое умственное состояние в тот миг можно было выразить
одним-единственным словом: недоумение. Я вообще не понимал ни своих желаний,
ни своих ощущений, ни того, что происходило у меня под носом, ни того, что
случилось со мной вчера. Словом, сплошной туман. Обыкновенная питерская
погода, но разве не она свела с ума целую кучу народу?
В конце концов одно чувство выделилось из бесформенного клубка слабо
выраженных эмоций и открыто заявило о себе. Это чувство было любопытством.
Повинуясь его импульсу - не потому, что он был сильным, а потому, что
он был единственным, - я вошел в подъезд и сразу же остановился.
Это был самый обыкновенный подъезд. Здесь пахло кошками. В стене,
разрисованной таинственными иероглифами местных хулиганов, красовались
остатки камина, и даже многократные покраски казенной синей краской не
смогли вполне уничтожить лепнину, его украшающую. Широкие ступени были
выщерблены, перила кое-где обвалились.
Сквозь немытые стекла медленно сочился серый свет. Как и на всякой
лестнице в старом петербургском доме, здесь начинало чудиться, будто ты
погружен глубоко под воду.
Я сделал несколько шагов и стал подниматься по ступенькам.


* * *

Здесь мой собеседник вдруг зевнул и спросил меня, не выпью ли я с ним
коньяку. Мы отправились в другое место, потому что в том кафе, где мы
встречались, коньяку не подавали.
Я заметил при этом, что Гемпель сильно изменился. Если в начале нашей
встречи он радовал меня как раз тем, что остался похожим на прежнего Андрюшу
Гемпеля, необходимую принадлежность моего безмятежного детства, то теперь,
по мере того как развивался его рассказ, я все больше замечал тревожащие
перемены в его облике.
При ходьбе он стал сутулиться и все время оглядывался через плечо, как
будто боялся, что за нами следует некто, кого надлежит опасаться. Я,
конечно, ему ничего не сказал. Приступы паранойи могут случиться со всяким.
В некоторых журнальных статьях даже пишут, что в этом состоянии нет ничего
особенного. Вариант нормы психического развития. Нужно только отдавать себе
в этом отчет и не заострять внимания.
По правде говоря, больше всего меня напрягала голова Гемпеля. Что-то в
ее форме было неестественным. Она выглядела распухшей и шишковатой. А то
обстоятельство, что он ни разу не снял свою вязаную шапочку, только
усиливало впечатление ненормальности. Впрочем, я надеялся на коньяк. Русский
человек (я имею в виду - русский мужчина) всегда обнажает голову при
употреблении крепких спиртных напитков. Связано ли это с инстинктом, с
традицией, с какими-то реликтовыми воспоминаниями, которые передаются нам
вместе с генами, - или же причина тому еще более таинственная, - я сказать