"Елена Хаецкая. Свора пропащих (Мракобес)" - читать интересную книгу автора

возместить.
- Валентина застрелил булочник в Айзенбахе, когда святой отец полез
грабить, - сказал монах.
Агильберт ошеломленно замолчал. Но пауза длилась не дольше нескольких
секунд, после чего капитан громко расхохотался.
- Ай да святоша! - сказал он. - И это ты вызнал. Не зря столько
времени торчал у Мартина... Так останешься? Я буду платить тебе пять
гульденов в месяц.
- У Эйтельфрица капеллан получал тридцать пять, - заметил монах.
- Тебе-то что?
Монах пожал плечами.
- Я останусь с вами, пока во мне будет нужда.
И повернулся, чтобы уйти.
- Погоди ты, - окликнул его капитан. - Звать-то тебя как?
Монах повернулся, глянул - высокомерно, точно с папского престола, и
ответил чуть не сквозь зубы:
- Иеронимус фон Шпейер.
Так "Свора Пропащих" обрела нового духовного наставника взамен отца
Валентина, который большинству годился в сыновья.



ШАЛЬК

Неуживчив был тогдашний правитель Страсбурга Лотар. С городом
обращался как бог на душу положит, а что взгромоздит всевышний на лотарову
душу, и без того отягченную, - о том лучше не задумываться. Перед соседями
же охотно выставлял Лотар свой драчливый нрав: если ни с кем и не воевал,
значит, готовился к новому героическому походу. Вечная нужда в солдатах
превратила Лотара в благосклонное божество для ландскнехтов.
К Страсбургу и двигалась "Свора Пропащих" после того, как
победоносный Эйтельфриц был разбит у Брейзаха. И кем? Этим юбочником,
раменсбургским маркграфом, который только одно и умеет - отсиживаться за
крепкими стенами. И ведь отсиделся.
Удача отвернулась от Эйтельфрица, а он все не хотел тому верить,
бесновался, искал виноватых. Но Раменсбургская марка устояла перед
натиском его солдат, даром что разграбили половину деревень в округе. И
когда под стенами Брейзаха полегли две трети воинства, набранного сплошь
из отпетых головорезов, неистовый Эйтельфриц впал в ярость.
Повелел отрубить головы двум своим капитанам.
Колесовал шанцмейстера.
Выстроил длинный ряд виселиц для "дезертиров", как именовал теперь
уцелевших после бойни солдат.
А под конец переломал, истоптав ногами, все павлиньи перья на своем
берете...
Словом, от души лютовал граф Эйтельфриц, доселе прозываемый
"Непобедимым".
Агильберту одного взгляда на это достало, чтобы подхватить в обоз то,
что еще оставалось от добычи, и той же ночью, не дожидаясь худого слова,
двинуться прочь, к Айзенбаху - взять свою плату за пролитую под Брейзахом