"Хади. Искалеченная " - читать интересную книгу автора

облегчением. Наконец кто-то похож на меня, женщина с моей родины! Говорит на
сонинке! Сестра.
- Начиная с завтрашнего дня жди меня у себя, я приду за тобой, и мы
пойдем вместе на рынок.
Ко мне возвращается энергия. Я встаю очень рано и, как только муж
уходит на работу, быстро делаю домашние дела, готовлю рис, потому что он
любит только его, и ускользаю с этой дамой.
Когда она представила мне другую женщину из Дакара, я была
по-настоящему счастлива. Эти две дамы стали для меня настоящими гидами в
Париже и очень поддержали меня. Потом мой муж познакомил меня с двумя
малийками, женами одного из своих друзей. Я впервые видела во Франции пример
многоженства. Они готовили еду в африканских домах и предложили мне помогать
им иногда, вместо того чтобы оставаться одной в квартире. У меня были теперь
четыре подруги, три из них работали и поэтому казались мне независимыми. Но
я быстро поняла, что малийки большую часть своих денег отдают мужу.
Мы переехали из квартиры в Порт-де-Лила в более дешевую однокомнатную
квартиру с кухней и ванной. Потом новый переезд в апреле тысяча девятьсот
семьдесят шестого года в квартиру еще более дешевую, увы, без душа, которая
стоила всего сто пятьдесят франков в месяц. У меня не было выбора. К тому же
я забеременела, это произошло спустя три месяца после приезда во Францию.
Мыться можно было, поливаясь из ведра.
Однажды в день уборки, когда я выносила мешки с мусором во двор дома,
чей-то голос окликнул меня:
- Ты не хочешь поздороваться, а?
Это была француженка, жившая в нашем доме. Вероятно, она знала, что мы
недавно переехали сюда, и поздоровалась со мной, но я не слышала.
- Извините. Здравствуйте, мадам!
Я встретила свою французскую маму! Она почти того же возраста, что и
моя мама, и ее зовут Николь. Каждое утро первой недели она приходила
поздороваться со мной, а потом привела и своего мужа, очень приятного
человека.
- Если тебе понадобится что-нибудь, не стесняйся попросить.
Меня удивила эта встреча, и особенно ее любезность. Нас, африканских
женщин, в ту эпоху было мало в Европе. Но в своем квартале я никогда не
ощущала ни малейшего неприятия, ни тени расизма. Только некоторое удивление
у мадам Розы, гинеколога, которая вела мою беременность.
- Это невозможно! Ты так молода! Настоящая маленькая газель!
Я многое умела делать - приготовить еду, вести хозяйство, но не более
того, и физически я была еще ребенком. Подозреваю, что на первой же
консультации она увидела шрам от "вырезания", однако не задала никаких
вопросов, во всяком случае мне. Она общалась с моим мужем после каждой
консультации, а он ничего мне не объяснял.
Впрочем, диалог с мужем так и не наладился. Мы жили вместе, но
обменивались только самыми необходимыми репликами. Ни разговоров, ни
признаний. Он был кузеном, тем, кого я немного знала, членом семьи, с
которым мы вместе жили. Я не испытывала к нему других чувств. Ни ненависти,
ни нежности, ни любви. Ничего, кроме грустного безразличия. Я получала время
от времени новости от своей семьи, которая была также и его. Я читала ему
письма, кроме тех, что он приносил кому-либо в доме с просьбой прочитать. Но
у меня не было любопытства к его личным делам. Я ни на что не жаловалась