"Хади. Искалеченная " - читать интересную книгу автора

подготовил меня к такому открытию. Традиция полигамии в Африке имела свои
резоны и имеет их сейчас, но кто платит за это? Женщины.
Однажды моя маленькая сестренка пожаловалась на боль в животе. В
течение трех дней ей становилось все хуже и хуже. Ей было тогда десять лет.
В тот третий день, когда ей стало совсем плохо, мама была на рынке. Отец
быстро отвез сестру к врачу. Больница была рядом, и, поскольку мой отец
являлся чиновником, мы имели право на медицинские услуги.
Вернувшись с рынка, мама поставила свою корзину, вошла в комнату и
спросила меня:
- Где твоя сестра?
- Ее отвезли в больницу.
Мама стремительно выбежала на улицу, надеясь догнать папу и сестру. В
больнице ей сообщили, что ребенка перевезли в Дакар. Там моя сестричка
пробыла один или два дня и умерла. Я не знаю от чего. Смерть... Это было уже
слишком. Я начала ненавидеть людей, обиделась на весь мир за то, что она
умерла. В большом колониальном доме мы играли вдвоем. Оттого, что не было
нормального общения между моей мамой и другой женой отца, каждая женщина
предпочитала, чтобы ее собственные дети играли на своей половине дома. Моя
маленькая сестра мертва, большой дом полон плачущими людьми.
Больше не было игр. Не было радостных криков после молитвы на закате
солнца, когда мы выходили вдвоем смеясь, чтобы поиграть на улице. Теперь на
улице я одна.
Вечером мама сказала мне:
- Иди в свою комнату, теперь тебе не с кем играть.
Мне стало очень грустно. С того времени я начала понемногу замыкаться в
себе. Смерть сестры была несправедливой. Болеть три дня и умереть! Почему?
Что случилось? Нам ничего не сказали. У нас всегда был фатализм, табу вокруг
болезни. Это было ужасно: вы теряли кого-то, не зная почему. Взрослые должны
знать. В госпитале знали. Может, они сочли моих родителей слишком
безграмотными и не дали никаких объяснений? Мне неизвестно.
Немного времени спустя мы покинули красивый дом. Отца направили в
Дакар, а мама переселилась в семейный дом около своего отца.
Пришло время идти в школу! На подготовительных курсах я была
бестолковой и почти ничего не понимала. Изучать французский в семь лет
тяжеловато.
У нас была строгая учительница. Я забыла ее имя, но хорошо помню лицо,
одежду. Настоящая сенегалка, очень импозантная в своем бубу! Она была
неплохой, просто очень строгой. В качестве наказания, если мы не выучили
уроки, она, соединив ногти двух пальцев, большого и указательного, впивалась
ими в уши до появления крови. Она никогда не смеялась и настолько серьезно
относилась к обучению, что травмировала многих детей. Если в понедельник
утром кто-либо приходил с распущенными волосами, она говорила:
- Возвращайся домой. Когда у тебя будут заплетены косички, ты сможешь
вернуться к занятиям!
Распущенные волосы, даже хорошо причесанные, ее не устраивали. Девочка
должна носить косички, чтобы быть "правильной".
Это было в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, лицей располагался
почти напротив нашей школы, и я помню забастовку, мятеж и столкновения между
лицеистами и полицейскими. В них кидали камни, которые долетали до школы.
Один попал в меня через окно и немного поранил. Я видела, как полицейский