"Леон Гвин, Зигфрид Тренко. Тридцать третий ход (Сб. "Хрустальная медуза")" - читать интересную книгу автора

королевский. Фантомас!.. Впрочем, мы готовы играть и здесь, пешки уже
надвинуты. Так. Считаем... Он - туда, я - сюда. Шах пешкой. Лопес должен
брать королем, а после шаха ладьей ему впору складывать бабки. Считаем еще
раз... Возьмет мою пешку своей? Нельзя - черный ферзь заберет обе ладьи, и
песенка будет спета. Песнь песней...
А?! Лопес берет пешкой и отдает ладьи? Да-а, слабенько, слабенько мы
играем. Сколько ходов сделано? Двадцать пять... Еще пяток, и вам придется
расписаться на моем бланке. Жаль немножко - в сущности, довольно
симпатичный парень...
Кто освещает турнир в печати? Наиболее подробные отчеты будут в
"Спорте". Что-нибудь этакое: "Уже с первых ходов мастер Лопес попал в
железные клещи стратегических расчетов гроссмейстера Александра Опелса.
Белые медленно жарились на позиционном огне. Кольцо блокады неумолимо
смыкалось. Через 25 ходов позиция белого короля затрещала по всем швам.
Последовало несколько эффектных ударов, и А.Опелс открыл свой текущий счет
на турнире впечатляющей победой..."
В воздухе мелькнула кружевная манжетка. Тонкие пальцы подцепили белого
слона. "Рука художника!.." Лопес побил незащищенной фигурой дважды
защищенную пешку черных.
Щелкнула кнопка. Над доской сверкнула молния. Перед глазами поплыл
белесый туман, закрывая соперника. Опелс видел только черные и белые
клетки. Он еще не отдавал себе отчета в случившемся, но где-то в глубинах
сознания уже крепла мысль: произошло непоправимое. Он безошибочно
чувствовал - опыт! - ситуация резко изменилась. Нюх, интуиция... Неужели
это существует? И все эти интуитивные жертвы... эта игра не по расчету...
"Спокойно!" - приказал себе Опелс и попытался собраться с мыслями.
Значит так... Если белые сделают теперь тихий ход пешкой, впору сдаваться.
Сразу или потом - не имеет значения. Осел! Болван! Не заметить этой тонкой
штучки...
А что если ход Лопеса - простая случайность? Попалось слепой курице
ячменное зерно? Тогда - не дать ему почувствовать, что черные в панике.
Гроссмейстер фыркнул, небрежно снял с доски белого слона, отшвырнул его
в сторону и облегченно вздохнул, словно кончил трудную работу.
Туман рассеялся. Теперь он отчетливо видел противника - в идиотском
камзоле, берете, жабо, манжетах. Лопес не торопился. Он покручивал
бородку.
Вот какого цвета его глаза - стальные, как грозовая туча. Но он не
торопится! Ах ты, господи, лишь бы ненароком не внушить ему этот проклятый
ход... Уйти, уйти немедленно!
Но едва он приподнялся со стула, как над доской вновь нависла рука в
кружевной манжете. Лопес дотронулся до пешки, которая решала судьбу
партии.
Гроссмейстер поймал себя на том, что его пухлые пальцы покручивают
несуществующую бородку. Словно обжегшись, он отдернул руку.
Конец! Напряжение уступило место полнейшей апатии. Спешить больше
некуда. Цейтнот? Обычно он не оказывался в цейтноте, а тех, кто страдал от
недостатка времени, презирал. В цейтнот попадают те, кого можно застичь
врасплох.
М-да. Белый конь и ферзь врываются в расположение черного короля. А
черный ферзь отрезан от своего монарха - объевшись ладьями, безмятежно