"Леон Гвин, Зигфрид Тренко. Тридцать третий ход (Сб. "Хрустальная медуза")" - читать интересную книгу автора

ОПЕЛС. Взглянул на судью - время! - и сам пустил часы противника.
Он чувствовал себя превосходно. Иначе и быть не могло. Молодые мастера
не выдерживали его железобетонного стиля, мудрой позиционной игры. Никаких
фейерверков! Никаких ошибок! Ошибки, как овечки, стадом ходят, одна тянет
за собою другую. Стоит одной фигурке стать не туда - и партия качается на
глиняных ногах. Вот и вся наука! Что вы сказали? Ах, вы творческий
шахматист! Польщен, польщен. А я вот возьму да сложу на полочку слабости
вашей позиции - у творческих шахматистов они, знаете ли, неизбежны - и
буду иметь обед с вашего, пардон, вдохновения.
Опелс поднял голову и увидел противника. Замечтался, не услышал, как
подошел. Лопес, сев за доску, не снял с головы берета. В конце концов это
вопрос воспитания, а не шахмат. Нравится проигрывать в берете -
пожалуйста!
Поглядите, что он делает? Ощупал одну за другой фигуры, со слабой
улыбкой дотронулся до короля и ферзя, изучающим взглядом посмотрел на часы
и только тогда продвинул на два поля королевскую пешку. А кто, простите,
нажмет на кнопку часов?
- Время, время!.. - напомнил Опелс.
Лопес на мгновение задумался, потом его тонкие пальцы прикоснулись к
часам и плавно утопили металлическую кнопку.
Что же ответить этому наглецу, который, кажется, стремится к открытой
комбинационной игре? Были времена, когда и мы двигали королевской. Кто
сказал, что Опелс боится рисковать? При первой же возможности мы готовы
отдать своего коня, чтобы через ход-другой забрать вашего и еще
какую-нибудь пешечку впридачу. И достаточно. Комбинация в духе великого
Капабланки! Он предрек шахматам ничейную смерть, но они еще живы, потому
что мир полон романтиков - есть кого обыгрывать.
Нет-нет, мы не витаем в небесах. Интуитивные жертвы не про нас. Наш
приятель навязывает игру в открытую? Ну-ну, как бы не так! Опустим
забрало. Ау, Лопес, вы меня видите?
И, сделав ход, гроссмейстер хлопнул ладонью по кнопке.
Белые ответили" быстро, и только тут он заметил, что противник не ведет
записи партии. Нарушение правил! Но этот парень сам по себе - сплошное
нарушение... "Сейчас подзову судью, - подумал Опелс, - пусть вправит ему
мозги. Чувствует, верно, что попадет в цейтнот, время хочет сберечь". Он
выразительно посмотрел сопернику в глаза. Тот даже не шелохнулся. Звать
судью было лень, близость легкой победы завораживала... "А вот возьму и
рискну, и сыграю гамбит, - капризно подумал он. - Знает, поди, что я не
играю гамбитов. Изучил небось мои партии по журналам все до единой. А я
возьму и сыграю. И что ты мне сделаешь?"
- Гамбит... - вдруг проскрипел Лопес.
Гроссмейстер почувствовал, как деревенеют скулы. Перехватило дыхание...
- Рукопись, найденная в Сарагосе...
Опелс попытался улыбнуться. Губы не слушались.
Лопес цедил слова.
- Рукопись нашел я. В горах, в развалинах замка. Трактат о шахматной
игре. Нет, вы не слыхали о гамбите Уэска! Что ж, сегодня в последний
раз... Это начало начал шахматной игры, ее сокровенный смысл, Песнь
песней... На турнире в Ла-Корунье, в последнем туре, я встречался с
Вальядолидом. Кастильский идальго, отважный и гордый, заносчивый и