"Наталья Гвелесиани. Уходящие тихо" - читать интересную книгу автора

заниматься, и они со своей точки зрения были правы.
- Ничего не понимаю в таком кретинизме. Семь лет не было меня в
Тбилиси, а
Ксена наша как будто и не жила, все об одном лепечет, и даже внешне не
изменилась.
- Ну, каждому - свое.
Откинули мы ту тему, и Танюша рассказала всякого разного про мужа
своего
Витьку и про жизнь их целинную. Я как на кинопленку все это засняла и
потом
прокрутила ночью одна. Из рассказа выходило, что судьба у Татьяны тоже
застыла
- это кинопленка двигалась. Судьба же наливалась кровью, тужилась, как
тот
добрый молодец, что ушел по грудь в землю. Но заслушалась я,
засмотрелась на
то, как в ровном что твоя ладонь поле стоит пень пнем поселок, где
мужики -
алкаши, а детей буксующие шоферы-дальнобойщики угощают камешками -
обычными
серыми камешками, какие дефицит в целинных землях, - завелось чудо-юдо:
Танины
петухи. Подойдет кто к калитке, а навстречу бегут со всех ног сто сорок
отроков, сто сорок стражников с распахнутыми клювами и - "Кукареку!
Кукареку!"
неокрепшими еще голосами. На пенечке во дворе - мутное красное солнце:
здесь
Витька режет, выскочив из постели в четыре утра, по десять горлопанов
за раз.
От избытка белков раздулись окрестные кошки. Кто бы мог подумать, что
из
инкубаторской сотни-другой яиц выйдут тебе не квохчущие несушки, а
сплошные
тебе "Кукареку". Радости-то было детворе, когда в установившейся
однажды
тишине робко заржал конь - громкий и видный, поскольку существовал на
привязи
во дворе без крыши над головой, а когда ударили до срока холода,
перебрался
прямо в хозяйскую лачугу, где только и помещались, что две кровати,
подстилка
для собаки да миска для кошки. Чем животина питается, где справляет
нужду -
гадали все от мала до велика, но успокоились вскорости - коня того
купил
сосед, имевший вакансию в коровнике. А в непутевом дворе завелся
мотоцикл.
Витька носился как угорелый среди пацанов и бабушек на велосипедах,
приноравливая свою животину. Но теперь запропала хозяйка, а после и
хозяин.