"Валерий Гусев. Шпагу князю Оболенскому! (Повесть про милицию)" - читать интересную книгу автора

- Что за личные дела в служебное время?
- Так, пройдусь, подумаю.
- Сережка, никакой самодеятельности, обещаешь? - Это было сказано уже
нормальным тоном. - Помни хорошо: ты ведь теперь только общественник, да и
к тому же свидетелем по делу проходишь, ясно? Так что уж не зарывайся.
Я кивнул.
- Хорошо, только сначала сходим в гостиницу. Впрочем, я могу это
сделать один. Где у тебя эти материалы?


Когда я вошел в библиотеку, в углу, у стеллажа с новинками, сидела
уже знакомая мне мрачная личность в мокрых сапогах, поглядывая, как заяц
из-за пенька, поверх раскрытого журнала. Едва я вошел, она тихонько встала
и, чавкая мокрыми подошвами, выскользнула за дверь. Библиотекарша
взглянула на меня и покраснела. А я постарался припомнить фамилию этого
человека - Черновцов, кажется.
Сейчас уже не помню, что я врал в библиотеке, но мне удалось
просмотреть несколько формуляров и среди них - Сашин, самый пухлый из
всех. Как я и ожидал, среди книг, отмеченных в его формуляре, был томик
Одоевского. Я спросил его, но он был на руках. Тогда я предъявил и
корреспондентское удостоверение, и книжку внештатного следователя и
попросил дубликат.
Мне его принесли, я нетерпеливо раскрыл его... Так и есть! Худшие мои
опасения оправдались.
В дверях музея меня встретил Староверцев. Он был необычно возбужден и
очень расстроен. Впрочем, его можно было понять.
- Какой ужас! - сказал он. - Вы уже знаете?
Я молча кивнул. Еще бы мне не знать!
- Это какое-то дикое, бессмысленное хулиганство! - с возмущением
продолжал он. - За это нужно отрубать руки! Я сам бы сделал это с
удовольствием. Не верите?
- Руки? - удивился я. - Отчего же только руки? По мне - так никак не
меньше головы.
- Вы так думаете? - Он был озадачен.
- Да. И это уже квалифицируется не как хулиганство. Это элементарное
убийство.
Мы сели в кресла. Афанасий Иванович непослушными пальцами набивал
трубку.
- Да, да! Вы правы! Это равносильно убийству по своей моральной
низости. - Он чуть не застонал, хватаясь за голову. - Такие экспонаты!
Кому, спрашивается, они мешали!
- Экспонаты? - не понял я. Мне никак не приходило в голову, что
Самохин мог считаться экспонатом. Разве что в музее криминалистики.
- Ну да, господи! - нетерпеливо повторил Староверцев. - Именно
экспонаты. Вы же говорили, что уже знаете о нашем несчастье.
- Ну конечно! Ведь это произошло у меня в номере.
Теперь уже Староверцев недоуменно уставился на меня.
- Сегодня ночью кто-то забрался в музей и изуродовал несколько
стендов. А ценные вещи, вы представляете, сложили в мешки. Но унести,
слава богу, не успели. Но в мешки... Вы понимаете, в каком они теперь