"Владимир Гусев. Эпоха Крыгова" - читать интересную книгу автора

- Собаки всю жизнь дерутся, - пожала пухлыми плечами Роза, - это их
способ жизни. И в отборочных схватках вам ничего не грозит. Ну, покусают
немножко... Это в финале бой до победного. Но у вас уже будет тысяча баксов
в кармане, хватит на нового пса.
Безменов, решивший было наотрез отказаться, заколебался.
За тысячу баксов тоже можно купить компьютер. Правда, медленный и с
короткой памятью, но все же...
- А как с вами связаться, если что?
- Я сама позвоню. Назову только место и время, а вы уж сами решайте,
будет вам пес по-настоящему служить или только даром харчи переводить.
Возле ближайшей к "собачьей" дорожке девятиэтажки остановилась черная
иномарка, просигналила протяжно и требовательно.
- Ну, мне пора, - заторопилась госпожа Сидорова. - Быстренько
говорите свои телефоны... И никому ни слова! - напомнила она, внося
продиктованные Безменовым цифры в электронную записную книжку. Геннадий
Азарович о такой и мечтать не смел.
Придержав рвущегося за сукой пса, Геннадий Азарович дождался, пока
Фай успокоится и, отпустив его на длинный поводок, включил приемничек.
Кажется, поэт все еще продолжал читать свое стихотворение:
"Умерли все: Языков, Ясперс, Я-бу-бу, Я-бу-га, Я-зи-зи... - бубнил он
что-то нечленораздельное, а потом начал и вовсе подвывать: Я-о-у...
Я-э-о... Я-у-ю... Остался я один. Только я остался!" - неожиданно подвел он
черту.
Ведущий передачи тоненько заржал. И лишь после этого до Безменова
дошел смысл стихотворения.
Ага, значит, все выдающиеся люди умерли. Остался один Крыгов, о чем
он громогласно и заявляет. И ведущему это кажется чрезвычайно остроумным. А
мне? Почему мне-то не смешно? Неужели действительно, как говорит Ромка, я
"устарел"?
Геннадий Азарович не позволил Фаю отметиться возле очередного
ориентира и, рискуя порвать поводок, направил-таки пса в угодную себе
сторону, к дому.
Ни о каких собачьих боях, конечно, не может быть и речи. Собачье это
дело, А было бы заманчиво... Уже через месяц - компьютер. Свой,
действительно персональный...
Дабы избавиться от бесплодных мечтаний, Геннадий Азарович увеличил
громкость. На междусобойчике, происходившем в студии где-то очень далеко,
то ли в Праге, то ли в Лондоне, речь теперь шла об одном из немногих
писателей-детективщиков времен застоя Юлии Степанове. Ведущий передачи
никак не мог простить Степанову претензий на интеллектуализм. И эти
претензии были ведущему столь неприятны, что он назвал недавно умершего
писателя подонком.
Тут уж не выдержал даже гениальный поэт.
- О покойниках плохо не говорят, - напомнил он.
- Ну, тогда я беру свои слова обратно, - хохотнул ведущий.
Безменов брезгливо выключил приемник.
Похоже, эти двое только себя и свое ближайшее окружение почитали
интеллектуалами и вообще "выразителями мироощущения эпохи". Эпохи Крыгова,
то бишь. А на земле нет более противной породы людей, чем живые гении.
Причем их мнение о самих себе история почему-то никогда не разделяет.