"Лев Гурский. Опасность " - читать интересную книгу автора

мой радий может превратиться в оружие, вроде нобелевского динамита. Скажите
ему, месье Эрнест, что он ошибается. Ну, пожалуйста!
- Я сам хотел бы ошибиться, - вздохнул Пьер Кюри. - Однако ведь и порох
китайцы изобрели не для войны, а для фейерверков. И тот же Нобель наверняка
надеялся, что его открытие будет использовано лишь для строительных работ...
- Ваша аналогия весьма условна, - покачал головой Резерфорд. - Радий не
способен стать динамитом XX века. Его слишком мало, добыча и очистка его
необычайно дороги, а военный эффект его применения я просто не могу себе
представить.
- Даже теоретически? - быстро спросил Пьер Кюри. Как видно, проблема
эта внушала ему странное, чуть ли не мистическое беспокойство.
Между тем в саду стемнело. Но двое мужчин и женщина за столом вполне
обходились без керосиновой лампы. В середине стола, рядом с конфетной вазочкой
и опустевшей бутылкой из-под шампанского, был установлен бронзовый штатив. В
штативе была закреплена толстая трубка, изнутри покрытая чем-то вроде
сернистого цинка. В трубке находился концентрированный раствор радия,
принесенный мадам Кюри из своего рабочего кабинета.
- Даже теоретически не представляете? - взволнованно повторил свой
вопрос месье Пьер. В сумерках свечение радия казалось необычайно ярким, и
ночные бабочки уже затеяли вокруг штатива свой бессмысленный хоровод. Пьер Кюри
машинально разогнал рукой назойливых бабочек. Резерфорд только сейчас вдруг
заметил, что руки профессора Кюри воспалены и покрыты небольшими язвами, как
после тяжелого ожога.
- Да, не представляю, - подтвердил Резерфорд. - Во всяком случае, в
ближайшие сто лет нет никаких поводов для беспокойства.
Голос его звучал уверенно, а что он думал при этом, не имело значения.

Глава вторая
"ВСТРЕТИМСЯ ВОЗЛЕ БОРОДЫ..."
И отчего нас здесь не любят?! Когда я поздоровался, голос моего
собеседника в телефонной трубке был нежен и приветлив. Когда я назвал свою
фамилию, приветливость на том конце провода подернулась ледком вежливого
недоумения. Когда же, наконец, я уточнил ведомство, которое представляю,
температура голоса Павла Валерьевича Куликова, начальника отдела Курчатовского
института, упала до абсолютного нуля. До минус двухсот семидесяти трех градусов
по Цельсию - если, конечно, школьный учебник физики не привирает.
- Ваше... учреждение интересуется чем-то конкретным? - холодно обронил
господин Куликов. Каждое его слово аккуратной отполированной ледышкой вылетало
из трубки и со звоном падало на мой рабочий стол. Как будто Куликов был не
человеком, а Дедом Морозом или, на худой конец, электрофризером. Особенно
убийственной выглядела пауза после первой ледышки: Павел Валерьевич словно бы
раздумывал, учреждением ли на самом деле является наш Минбез. Или, может быть,
так - местом сходняка преступной кодлы в погонах и без, просто мечтающей свести
на нет всех ядерных физиков, которые имели несчастье называться Павликами.
"Что вы, господин Куликов, - хотелось мне ответить. - Ну какие у нашего
учреждения могут быть конкретные интересы? Мы ведь просто так приходим на
службу, открываем телефонный .справочник Москвы на любой странице, звоним
наугад - вдруг попадется хороший человек. И тогда мы его - цап-царап..."
- Увы, господин Куликов, - вместо этого ответил я в трубку. - Дело
более чем конкретное. Я занимаюсь убийством вашего бывшего коллеги Фролова и