"Лев Гурский. Опасность " - читать интересную книгу автора

бизнесу. Сейчас в Москве каждый месяц сотня таких случаев, я-то в курсе...
Я на несколько секунд задумался, стараясь выбрать специально для майора
доказательство попроще и подоходчивей. Чтобы он и сам понял, что убийство
господина Фролова в сотню указанных случаев все-таки не входит. Я мог бы,
например, объяснить майору Окуню, что обычные "деловые" не станут отрывать и
уносить с собой половинку старой и выцветшей фотографии, -а которой кого-то
явно заинтересовал не хозяин квартиры, а некто, стоящий (стоящие?) рядом с ним.
Но как раз на данный факт мне бы не хотелось обращать внимание майора. Может
быть, потому, что оставшаяся половинка фотографии уже лежала в моем кармане:
когда десять минут назад я потерял равновесие и упал на кучу хлама, моя левая
рука мимоходом переместила давно мною замеченный клочок с пола в другое место.
Поэтому, хорошенько подумав, я привел майору Окуню самый простой аргумент из
коллекции моего шефа.
- Вы, конечно, уже знаете, майор, кем был покойный хозяин квартиры? -
спросил я неторопливо.
- Гражданином Фроловым, семидесяти трех лет от роду, доктором
технических наук, пенсионером, - перечислил мне Окунь. - Достаточно?
- Не совсем, - ответил я. - Вы, наверное, просто не обратили внимания,
что пенсионер Фролов сорок лет своей сознательной жизни проработал в ИАЭ,
сначала рядовым сотрудником, затем начальником отдела.
- Что еще за И-А-Э? - пренебрежительно осведомился Окунь. -
Какая-нибудь научная контора?
- Правильно, - кивнул я. - И эта контора, как вы выразились, - всего
лишь Институт Атомной Энергии имени Курчатова. Вам фамилия Курчатов случайно ни
о чем не говорит?

РЕТРОСПЕКТИВА 1
25 июня 1903 года Париж
- Еще шампанского, месье Резерфорд?
- С большим удовольствием, месье Кюри! И, если вам не трудно, называйте
меня все-таки просто Эрнестом. Традиционная британская чопорность есть
добродетель одних островитян. Я легко заразился ею, прибыв в Кембридж к
Томсону, и еще легче с ней расстался на пути в Монреаль. К тому же у нас в
Канаде вообще быстро отвыкают от европейской церемонности. Под воздействием
климата, вероятно. Надеюсь, я вас не слишком шокирую, мадам Кюри?
- О, нет, не слишком, месье... месье Эрнест! Столик, за которым сидели
двое мужчин и женщина, был поставлен в самом центре сада, между пышно
разросшимся розовым кустом и ажурной китайской беседкой, почти скрытой от глаз
зеленым покровом из листьев вьюна. Шел девятый час пополудни - то райское время
для парижан, когда дневная жара уже спала, а ночная духота еще не наступила.
- За вас, мадам Кюри! За нового доктора Сорбонны!
- За тебя. Мари!
Три высоких золотистых бокала соприкоснулись с легким мелодичным
звоном.
- Подумать только, - задумчиво проговорил Пьер Кюри, осторожно ставя
опустевший бокал обратно на стол, - это ведь богемское стекло, из
Сент-Иоахимсталя. Они используют на своем заводе урановую смолку. А мы из нее
же добывали радий. Забавно, правда?
Эрнест Резерфорд допил свое шампанское и с интересом стал рассматривать
бокал.