"Лев Гурский. Поставьте на черное " - читать интересную книгу автора

было удерживать меня в положении стоя.
- Куда-а-а, куда-а-а вы удали-и-и-лись... - радостно пропел я вместо
ответа. Икнул, подумал и закончил так:
- Пошли поссать и провалились!
На последних словах этой во многом правдивой песенки я нашарил в
кармане баллончик и слегка брызнул в толстую физиономию пузана. Газ в моем
баллончике что надо: человек отрубается минимум на полчаса. Теперь наши
роли с пузаном переменились - он обмяк, а уже я принял на себя всю его
тяжесть, нацеливая толстяка в тот же люк. Рыбка, номер два весила, должно
быть, целую тонну или даже килотонну, упорно застревая в канализационном
люке где-то на уровне талии.
Правду в народе говорят: легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко,
чем тебе, толстяку, попасть в канализацию. А вот не жрал бы мучное, не
хлестал бы пиво в три горла - глядишь и не пришлось бы мне тебя
утрамбовывать в люке, словно мясо в узком жерле мясорубки. Я навалился изо
всех сил сверху-и победил. Тело пузана исчезло в люке и шмякнулось вниз.
Внизу послышался приглушенный вопль. "Теперь-то у шофера могут возникнуть
проблемы", - запоздало сообразил я. Чует мое сердце, что после килотонного
удара едва ли он в ближайшее время сможет участвовать в засадах и водить
желтые "Икарусы".
Я поправил флажки, уселся на прежнее место и, со вздохом достал из
пачки еще одну папиросину. Остался третий, самый опасный заброс невода.
Золотой рыбки мне не видать, это ясно. Но какой-нибудь гадости, типа
глубинной бомбы, я могу дождаться запросто.
Дверь "Икаруса" отворилась с особенно неприятным шипением, и на
асфальт выпрыгнул мой улов номер три - такая поджарая чернявая меч-рыба,
готовая проткнуть все, что ей попадется на пути. Якову Семеновичу Штерну
такая рыбка почему-то наименее симпатична.
- Эй ты! - клацнув зубами, скомандовал третий и последний пассажир
желтого "Икаруса". В одной руке чернявый держал автомат "узи" с самодельным
глушителем, а в другой - "уоки-токи". Настроен этот третий был крайне
подозрительно и готов был, кажется, палить во все, что движется.
Я поэтому и не стал двигаться с места и ворчливо произнес:
- Ну, чего тебе? Видишь - сижу, курю...
- Курит он! - злобно процедила чернявая меч-рыба и, держа меня под
прицелом, подплыла поближе. - А ну, встать! Руки за голову!
Я кряхтя поднялся, сцепил пальцы в замок, возложил их на свой затылок
и обиженно буркнул:
- Да чего пристал-то к рабочему человеку?
- Щас я пулю в лоб пущу рабочему человеку, - с угрозой в голосе
пообещал чернявый, поднимая дуло своего "узи" как раз на уровень моего
лба. - Если не скажешь, вонючка, куда ты девал моих...
- Никого я никуда не девал, - рассудительно проговорил я, мельком
отмечая, что прямо за спиной чернявого по-прежнему раскрыл свой зев второй
из моих люков. - Сам удивляюсь, чего их в канализацию понесло. И первый
сюда запрыгнул, и второй тоже... Посмотри сам! - Я сделал приглашающий жест
правым локтем.
Как я и надеялся, чернявый парень проявил похвальную бдительность. Не
поддавшись на хитрую уловку подозрительного мужика, он инстинктивно сделал
шаг не вперед, ко мне, а назад. Ноги его тут же запутались в раскинутой