"Лев Гурский. Поставьте на черное " - читать интересную книгу автора

Фьорованти делла Винченца.
Он же - автор "Руки Москвы" и других детективных романов.
Он же - Паша Токарев, бывший гражданин Мелитополя и самый большой
склочник из всех, что попадались на моем пути.


Глава вторая

САНТЕХНИК НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

Итальянским графом Паша Токарев ухитрился стать лет пятнадцать назад.
До этого он успел закончить в Москве журфак и поработать спецкором "Правды"
в Узбекистане, откуда Пашу выперли в самый разгар его карьеры. Официальная
формулировка - "нарушение трудовой дисциплины" - решительно ничего не
объясняла и давала простор разнообразным слухам. Сам Токарев впоследствии
уверял, будто уже тогда, в гнилые годы застоя, он пытался разоблачать
хлопковую мафию, но потерпел поражение. Позже в своем нашумевшем романе
"Рука Москвы" Паша даже вывел себя в виде неподкупного журналиста Макарова,
который в конце погибал-таки от рук басмача-наемника Абдуллы. Однако лично
мне самой правдоподобной казалась другая версия; о том, что Токарев погорел
из-за своей обостренной любознательности по женской части, тайком проникнув
в загородный гарем кого-то из секретарей тамошнего ЦК. Так или иначе
Ташкент перестал быть для Токарева городом хлебным - навсегда. Позже в
Москве исключенный из партии и выкинутый с работы, Паша два месяца громко
завивал горе веревочкой в ресторане Домжура, прилюдно жалуясь, что в
Узбекистане как не было советской власти, так и нет. Кто-то из коллег
оперативно настучал на Токарева, того тут же пригласили в райотдел милиции
и дали понять, что он, Токарев, работы не имеет, а потому является
тунеядцем и может быть административно выслан на сто первый километр без
суда и следствия. Угроза подействовала: Паша заткнулся и быстренько окончил
курсы парикмахеров, чтобы затем, используя все свои старые связи, попасть в
штат женской парикмахерской при гостинице "Интурист". Здесь-то он и
приглянулся вскоре вдовствующей итальянской графине Бьянке Фьорованти Делла
Винченца, прибывшей в СССР с деловым визитом. Роман шестидесятилетней
сиятельной особы и двадцатипятилетнего московского цирюльника протекал так
стремительно, что товарищи из ГБ и опомниться не успели, как сумасбродная
итальянка, наплевав на выгодные контракты с Внещторгом, умчалась из России
с любовью в лице Паши Токарева. В Милане, очевидно, любовный угар схлынул,
но итальянка оказалась достаточно практичной и сообразила, что Пашины
какие-никакие, но литературные способности можно использовать на благо
бизнеса. Под давлением супруги, очень скоро отказавшейся оплачивать счета
новоиспеченного графа, Паша испек свой первый бестселлер "Рука Москвы".
Надо признать: писал Токарев довольно бойко, да и ореол мученика-догмата,
на крыльях любви перелетевшего через "железный занавес", вокруг Паши еще
окончательно не поблек. И потому книжку быстро перевели на английский,
потом на испанский и чуть ли не японский, а сам юный граф, обрадованный
вновь открывшейся перспективой, начал шустро выстругивать политические
романы один за другим. То ли из суеверия, то ли по каким-то еще причинам в
заглавии каждого опуса непременно присутствовало слово "рука" - "Красная
рука", "Железная рука", "Смертельная рука" и тому подобное. Романы эти