"Ольга Гурьян. Марион и косой король" - читать интересную книгу автора

- Не бойся и не пугайся, и раздражаться тебе не с чего. Ведь все
неприятности случились со мной, а тебя ничего не коснется, пока ты сидишь в
своей лавке, торгуешь имбирем, размышляешь о перце и не высовываешь нос на
улицу. А вот мне есть о чем рассказать, возвратясь из дальних странствий, и
начинаются мои приключения удачно и весьма выгодно.
Кюгра вынул палец из одного уха и повернулся к рассказчику.
- Так мне повезло, - начал Гротэтю, - что благополучно добрался я до
Руана и в целости довез туда перец, гвоздику и другие пряности, которые я
взял здесь в кредит. Все это я быстро распродал по хорошей цене и часть
денег припрятал, чтобы по возвращении в Париж расплатиться с моими
кредиторами, и в первую очередь с тобой, дорогой Кюгра.
- Это приятно слышать! - воскликнул бакалейщик и вынул палец из второго
уха.
- Часть денег я припрятал, зашив их в пояс, и в подкладку плаща, и в
замшевый мешочек, который ношу на груди под рубашкой. А на остальные деньги
я закупил фландрское сукно и английскую шерсть, чтобы здесь продать их с
прибылью. Нанял я возчика и повозку, нагрузил ее тюками и направился в
обратную дорогу. Но не успел я отъехать и на полдня пути от Руана, как
остановила меня шайка арманьяков. Надо вам знать, что они повсюду там бродят
и под предводительством отчаянных головорезов-рыцарей нападают на бургундцев
и, если тех не слишком много, истребляют их.
- Тише, тише! - воскликнул Кюгра и даже изменился в лице. - Умоляю
тебя, не говори дурного про арманьяков. Мы теперь в Париже все арманьяки, и
я даже накидываю белый шарф, когда выхожу на улицу.
- Но мы-то тут все свои, - понизив голос, сказал Гротэтю. - И хочется
иной раз поговорить по правде. А по правде, главное их занятие в том, что
они устраивают засады на дорогах и останавливают путников, будь то мужичье,
купцы или монахи...
- Неужто они даже монахов обижают? - спросила хозяйка. - Ведь за такой
грех они попадут в ад.
- Это когда еще будет, - сказал Гротэтю. - Но я на них не жалуюсь. Они
обошлись со мной вежливо, потребовали выкуп и обещали выдать мне за то
охранную грамоту, где будет сказано, что я заплатил подорожный сбор сполна и
больше с меня ничего не следует получать. "Доблестные рыцари, - говорю я
им. - Я понимаю, что каждый зарабатывает на жизнь своим ремеслом и ваше
ремесло, известно, благородней моего. Но во всем следует соблюдать меру, а
вы запросили с излишком. Скиньте немного, и я заплачу". Они отвечают: "Мы не
купчишки торговаться из-за мелочи. Плати сполна, не то худо тебе будет".
Делать нечего, я отдал им деньги, зашитые в поясе, рассчитав в уме, что с
излишком верну потерю, продав сукно, и еще кое-что мне останется, после того
как я расплачусь со своими кредиторами, и раньше всех с тобой, друг Кюгра.
- Ты поступил правильно, - сказал бакалейщик и приставил ладонь к уху,
чтобы лучше слышать.
- Вот еду я дальше, и ничто мне уже не страшно, потому что есть у меня
охранный лист. Однако же, во избежание неприятностей, на ночь останавливаюсь
в монастырях и за небольшую мзду получаю там ужин и связку соломы - самому
выспаться и лошадь накормить. И вот еду я со спокойной душой, и день такой
приятный, не жарко и не холодно, и вдруг в лесу окружает меня толпа мужичья
и хватает за уздцы лошадку, и в одно мгновение растаскивают все мои тюки с
сукном и шерстью. Я понимаю, всякий зарабатывает на жизнь чем может, а их