"Ольга Гурьян. Край Половецкого поля " - читать интересную книгу автора

ли?
- Ничего я не струсил!
- Да ты не вырывайся, не отворачивайся. Испугался небось? Думаешь, мы
тебя заведем в лес, там тебя волкиз агрызут?
- Ничего я не испугался!
- Боишься, мы тебя лешему отдадим?
- Да не боюсь я ничего! Отстань от меня!
- Ты не сердись, Вахруша, - сказал Еван. - Ведь тебя мать отпустила,
значит ей лучше так. Значит, если ты вернешься, она тебе не обрадуется и
обратно отошлет.
- Небось не отошлет, - сказал Вахрушка.
- Раз сама отдала, так отошлет, - повторил Еван. - И если ты не трус и
есть у тебя понятие, что мы тебе добра желаем, так ты не станешь кусаться и
драться, а по своей воле пойдешь с нами. Отпусти его, Алеша. Пусть идет куда
хочет.
С этими словами он двинулся вперед, а Ядрейка с Алешкой пошли следом.
Вахрушка остался стоять на месте. Они уже отошли, а он все стоит.
Ядрейка было повернулся, подмигнул ему, но Вахрушка так свирепо оскалился,
что Ядрейка опять скорей вперед пошел.
Вот они скрылись за поворотом дороги.
Вахрушка растерянно огляделся по сторонам, нахмурился, обернул измятую
рубаху и вдруг бросился вдогонку. А догнав, взял Ядрейку за руку и пошел с
ним.
Они шли, шли, шли... Далеко позади остались родимые пустынные поля. Шли
пыльной дорогой, тонкими тропками, редкими перелесками, густым бором,
буреломом, буераками, оврагами. Остановились они отдохнуть на лесной
полянке - давно бы так! У Вахрушкиных лаптей уже оборочка распустилась,
лычко все измочалилось.
Набрали они ключевой воды в чашку, размочили в ней сухую корку -
сладкую-то еду вчерашним вечером всю покушали, в суме-то ничего больше не
нашлось. Поужинали и легли спать.
Вахрушка никак не уляжется, ворочается с боку на бок. Обидно ему. Никто
над ним не склонился, не спросил: "Хорошо ли тебе лежать, мягко ли? Не
прикрыть ли чем?" Никто не забеспокоился: "Не больно ли устал? Не стер ли
ножки?"
Сердит Вахрушка. Не спросись его желания, увели его чужие люди неведомо
куда, незнаемо зачем... Но Вахрушка от обиды не захныкал, от горя не
заплакал - не таковский был! Он сжал кулаки, подумал: "Завтра убегу", - и
тоже заснгул.
Наутро проснулись все, сполоснули сон с глаз холодной водицей, мокрые
волосы гребнем расчесали. А Вахрушка не стал умываться, очень надо!
Переобулись все: онучи, перевернув на другую сторону, ловчей приладили,
лапти подвязали. А Вахрушка взял ошметки своих лаптей и зашвырнул их в
кусты - и босой пойду, мне все едино!
Тут Ядрейка нагнулся к нему, говорит:
- Ты уж как-нибудь потерпи, недолго уже. Купим тебе сапоги с
подковками. Сапожки-то скрип-скрип, подковки-то тук-тук. Плясать пойдешь!
От этих слов Вахрушка еще сердитей стал. "Сапоги? Где это видано, чтоб
мальчишки в сапогах ходили? У взрослых мужиков и то не у всех, не каждый
день обувают. Сапоги с подковками? Издеваются надо мной! Мальчишки,