"Ольга Гурьян. Край Половецкого поля " - читать интересную книгу автора

А между тем время шло, и мелкие дождички смыли с деревьев листья
желтые, и красные, и бурые. Уже ночами случались заморозки, и иной раз
наутро лужи белели корочкой льда. Иной раз не успевали скоморохи добраться с
вечера до людского жилья, приходилось им заночевать в лесу. Внизу мох
мокрый, сверху еловые лапы качаются, и с них льется вода, будто нерадивая
девка полные ведра опрокидывает. Разыгралась непогода, безобразничает -
дождем плачет, тучами хмурится, буйными ветрами дикие песни воет.
- Я ухожу, - сказал Алешка. - Надоела мне такая жизнь. Надоело мне по
непогоде маяться. Пойду в город Блестовит. Там меня ждет невеста.
- Я ее видел, - говорит Ядрейка. - Она рябая.
- Зато у ней изба теплая. Каждый день будет топить. У меня голос в
горле замерз, пищит, как слепой котенок. Я пойду. Вольному воля, а
спасенному рай.
- Спасайся, - говорит Ядрейка. - Спасайся на печи под овчиной. А мы
люди вольные - нам воля всего дороже.
Повернулся Алешка к Евану, заговорил жалобными словами:
- Хоть ты меня пойми, Еванушка. У меня от этой сырости голос охрип.
Голос у меня высокий, заливчатый. На мой голос птицы слетаются, люди
сбегаются. А без голоса что я буду за человек? И не держи на меня обиды.
Взамен себя подготовил я вам свирелышка, обучил Вахрушку всему, что сам
умел.
- Я и на дудочке, и на сопелках, и на кувичках, - гордо заговорил
Вахрушка.
- Не хвались, - поддразнил Ядрейка, - твои сопелки не сопят, кувички не
кувикают.
- Иди, Алеша, - проговорил Еван. - Давно я этого дня ожидал. Мы на тебя
зла не держим. Пришло время расставаться, разойдемся подобру.
Он вынул тряпицу с серебром, разделил его на три кучки и одну подвинул
Алешке. Тот сграбастал серебро, подарил Вахрушке одну дудочку попроще и
ушел.
В тот же день солнышко, как на смех, пригрело по-летнему, и всю неделю
дождя не было. А на четвертый ли, на пятый ли день случилось, что сидели они
на полянке и обедали и вдруг выскочила из-за кустов собака, высокая, как
теленок, узкая, как змея, мелькнула мимо них, будто молния. А за ней вторая,
третья, целой стаей пронеслись. А за ними кони, а на конях всадники. Иные из
них в цветных одеждах, за плечами пестрые плащи плещутся, а в руках и них
трубы - у кого медные, у кого деревянные, они в них на скаку дуют и гудят.
А иные всадники в узкую кожаную одежду с ног до головы затянуты,
кожаные островерхие колпаки низко надвинуты. Обличье у них не наше - лица
плоские, глаза узкие. И верхом сидят, низко пригнувшись, к конской спине
прильнув, будто то не люди, а серые волки в седла посажены. А за этими
всадниками еще несколько повыехали из лесу, остановились посреди поляны, о
чем-то совещаются. При виде их Еван упал на колени и потянул за собой
Ядрейку с Вахрушкой.
Все-то эти всадники в шелку да в бобрах, а один среди них всех краше и
нарядней. Под ним белый тонконогий конь, сбруя на коне камнями-самоцветами
усыпана. На всаднике плащ - по малиновому полю большие круги. Золотое
ожерелье жемчугом унизано. Шапка на нем круглая, высокая, соболями
отороченная. А лицом всадник бел и румян, брови дугами, нос орлиный, глаза
карие, круглые, выпуклые.