"Георгий Гуревич. Тополь стремительный" - читать интересную книгу автора

познакомился со звеньевыми их тоже было двое: Люба Крюкова - светловолосая,
легко краснеющая девушка с решительным голосом, и Любовь Ивановна Крюкова, ее
мать, - высокая полная старуха, говорившая слегка нараспев, как народная
сказительница.
Колхоз "Новый путь", расположенный в голой, лишенной леса и изъеденной
оврагами местности, в этом году энергично взялся за лесонасаждения. Общее
собрание постановило за три года закончить посадки полезащитных полос и
закрепить посадками овраги. Колхоз специально посылал обоз в Брянские леса за
саженцами и семенами.
Звено Крюковой-матери было прикреплено к защитным полосам, Крюковой-дочери
- к оврагам. Они упорно соревновались все лето. Самое лучшее дерево было
выращено Любовью Ивановной, и, довольная победой, мать все время поддразнивала
Любу:
- Мои старухи работали хлеще!
- Подумаешь, четыре сантиметра! - отбивалась дочка. - Просто у вас, мама,
земля жирнее.
- Ах, - отвечала старуха, - не земля урожай дает, а люди! Знаешь, как
говорят на Украине: "Жито не родится, а робится". Это правда - у меня
чернозем, зато у тебя в овраге тень. А в тени дерево само к небу ползет,
только успевай ему подсоблять.
"В самом деле, - размышлял Кондратенков, - в тени рост идет быстрее. Всем
известно, что картофель, прорастая в погребе, дает многометровые стебли. Нужно
будет этой зимой поставить опыты с искусственным затемнением. Здесь можно
кое-что найти".
- Ты по-честному сознайся, - продолжала между тем Любовь Ивановна: - девки
вы молодые, а против моих старух - ничто. И посадки ваши хуже. И перед Иваном
Тарасовичем, ученым человеком из Москвы, вы в грязь лицом ударили.
Бедная Люба краснела, и слезы стояли у нее на глазах, когда она говорила:
- Ну, хорошо, хорошо, посмотрим в будущем году...
В колхозе "Новый путь" Иван Тарасович пробыл три дня. Он обошел посадки,
взял пробу почвы и подробно записал, как ухаживали Крюковы за своими
питомцами. Любиного рекордсмена он вырыл из земли, закутал в одеяло и повез в
Москву.
А в Москве его дожидалось письмо от неведомого садовода Петра Ивановича
Щекина.
Щекин еще в школе пристрастился к садоводству.
В колхозе был огромный старинный сад, тысяч на пять корней, и в летнее
время Петя не выходил из него по неделям. Окончив десятилетку, он мечтал
поехать на садоводческие курсы. Но курсы не состоялись - их отменила война.
Щекина призвали в армию. Он попал на Кавказ и оттуда от Моздока гнал фашистов
до реки Молочной.
Здесь Щекину не повезло. Однажды в разведке он наступил на мину и, тяжело
раненный, попал в плен. Затем потянулись долгие месяцы в лагерях, угроза
голодной смерти, каторжные работы, этапы, побеги и встреча с партизанами в
чужих горах. Щекин не любил рассказывать о своих скитаниях в чужих странах и,
если уж очень у него допытывались, говорил:
"Ну что заграница! Вот в Македонии, например, крестьяне, которые победнее,
сохой пашут. Первый раз в жизни видал. Честное слово, деревянная соха, такая
же, как в музее".
Он возвращался из плена хмурый, высохший и постаревший. Дорогой все стоял