"Георгий Гуревич. Тополь стремительный" - читать интересную книгу автора

отчетливо представил себе сразу весь маршрут этого вагона: белые хатки в
вишневых садах между Харьковом и Лозовой; Донбасс с шахтными копрами; мост
через Дон у Ростова и желтое дно реки, просвечивающее сквозь воду; Туапсе, где
светлосерые волны лижут подножие железнодорожной насыпи; щедрые субтропики,
Ботанический сад в Сухуми, с пальмами, магнолиями и бананами, и Самтредиа,
небольшую станцию в долине Риона - в той долине, где, выращивая бамбук, творит
чудеса Иннокентий Николаевич Рогов. А еще через три минуты Кондратенков сидел
в этом самом вагоне и с недоумением спрашивал себя: неужели он действительно
решился без всякого приглашения приехать к Рогову? Как старик встретит его,
своего блудного ученика? Может быть, обрадуется, обнимет, усадит рядом? "Что,
- скажет, - голубчик, без нас, стариков, не обошлись?" А может быть, совсем
иначе - холодно посмотрит прищуренными глазами и сквозь зубы процедит:
"Пожалуйста, обратитесь к моему заместителю, доцент Кондратенков".
И когда Иван Тарасович думал, каким тоном будет сказано "доцент
Кондратенков", мужество покидало его. Нет, в самом деле, это свидание
бесполезно. Старик самолюбив и упрям, гость окажется в глупом положении,
наслушается колкостей, и все это ради поверхностной, официальной беседы с
заместителем.
В Сухуми Кондратенков застегнул свой походный чемоданчик и вышел на
перрон. Он в последний раз поглядел на надпись "...через Туапсе - Самтредиа".
Но тут же его снова взяло сомнение.
"Что-то, я вижу, ты чудишь, Иван Тарасович, - сказал oн сам себе.-Почему,
собственно говоря, от тебя будут скрывать что-нибудь? Ты советский ученый, и
Рогов советский ученый. Оба вы работаете для советских лесов. Если Рогов нашел
новые пути, он покажет их тебе, чтобы ты не открывал давно открытой Америки.
Вот и все. И самолюбие здесь ни при чем".
В Самтредиа шел дождь. Косые струи поливали дорогу, проложенную по
земляной дамбе. Мутножелтые ручейки бежали по колее, разъедая мягкую почву. В
рытвинах стояли глубокие лужи, рябые от падающих капель. Вдоль дороги тянулись
унылые болота с зарослями ольхи, далекие горы были задернуты дождевым
занавесом, и на горизонте бледносерое небо сливалось с бледносерой далью.
Так, под дождем, Кондратенков въехал на территорию опытной дачи, которая
ничем не отличалась от окружающего ольхового болота, и вошел в двухэтажный
сборный домик, стоявший на пригорке.
Кондратенкова встретили неприветливо, даже с раздражением. Может быть,
виноват был беспрерывный дождь, он портил всем настроение.
Сначала Кондратенкову сказали: "Подождите", потом: "Подождите еще", потом
из кабинета профессора вышел заместитель Рогова и объяснил, что Иннокентий
Николаевич пишет доклад, а с двенадцати до двух он будет в лаборатории, с двух
до пяти - на занятиях, с пяти до шести на участке, и так далее.
Кондратенков усмехнулся:
- Знаю, знаю, старик все делает сам. Подите к нему, cкажите, что приехал
Кондратенков.
- Секретарь докладывал профессору, - возразил заместитель.
- Ну, и что он сказал?
- Профессор сказал, что сегодня он занят.
- Хорошо, тогда передайте, что я осмотрю участок и приду сегодня.
- Это не разрешается без профессора.
Скрипя зубами от бешенства, Кондратенков вышел на рыльцо. Стоило ли, в
самом деле, проехать лишних две тысячи километров только для того, чтобы