"Георгий Гуревич. Тополь стремительный" - читать интересную книгу автора

показалось это обидным.
- Я вас спрашиваю не из простого любопытства, - сказал я. - Мне дорого
ваше дело и его успех. Будь я специалистом, я бы тоже искал причины, но я не
биолог, я журналист и, как журналист, могу помочь вам хотя бы в печати. Можно
поместить статью о вас, рассказать, что здесь творятся замечательные дела, что
вашу работу надо продолжать, расширять, привлекать новых людей и новые
институты. Я думаю, если печать поддержит вас, это пойдет на пользу. Вот
почему я спрашивал ваше мнение... В институте идут разговоры о перерождении
тканей. Ведь это какая-то глубокая внутренняя болезнь. А что, если она
неминуема? Может быть, при таких темпах роста дерево вообще неспособно
вырастить здоровую ткань?
Кондратенков испытующе посмотрел на меня.
- Я думал об этом, - просто сказал он, - но не верю в пределы у природы, а
у науки - тем более.
Борис Ильич вздохнул и переместил голову с правого кулака на левый.
- Выше головы не прыгнешь, - вздохнув, произнес он. - Прыгают только с
шестом. А чтобы прыгнуть за облака, берут не шест, а пропеллер. И, в свою
очередь, сколько ни улучшай пропеллер, он никогда не поднимет за пределы
атмосферы. На это способен только реактивный двигатель.
Я не хочу сказать, что нельзя подняться выше, но, видимо, нам нужен шест -
нечто принципиально новое.
Мне очень понравилась мысль Бориса Ильича, и я позволил себе вмешаться:
- Разрешите мне привести пример из близкой мне области-из журналистики.
Допустим, я написал статью. Закончил, прочел - вижу недостатки. Исправил слог
- стало лучше. Сократил - еще лучше. Изменил описания, нашел новые сравнения,
уточнил мысли-еще лучше. Но вот настал момент, когда ни переделки, ни
добавления, ни сокращения, никакие заплаты не улучшат этой статьи. Чтобы
сделать еще лучше, нужно писать заново. И вот я хочу спросить вас... не
посоветовать, а спросить: может быть, ошибка не в отдельных выражениях, а в
самом замысле? Может быть, и ваша работа требует не исправления, а
перестройки? Я думаю, очень трудно поставить перед собой такой вопрос. Но вот
и Борис Ильич говорит о том же.
Кондратенков прищурился.
- Я понимаю вас, - задумчиво произнес он. - Иногда нужно большое мужество,
чтобы отказаться от проделанного и свернуть на новую дорогу. Между прочим, в
жизни Мичурина был такой поворот, когда Иван Владимирович зачеркнул весь труд
своей молодости и начал сначала. Долгие годы он работал над акклиматизацией
южных пород, заботливо выращивал привозные растения на самой лучшей почве,
терпеливо приучал их к Козловскому климату. Но годы, труды, неудачи и даже
успехи убедили его, что акклиматизация не оправдала себя. И Мичурин бросил
налаженный сад, купил другой участок, с худшей почвой, и перешел на него,
чтобы заниматься не акклиматизацией, а созданием новых, местных пород... В
свое время,-добавил Кондратенков, - у меня тоже был крутой поворот. И вот
сейчас я проверял всю свою работу-каждый шаг, который я сделал с того
памятного дня...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ,
ГДЕ ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ В НАШИ ДНИ

ГЛАВА 5