"Георгий Гуревич. Когда выбирается 'я'" - читать интересную книгу автора

прежними друзьями-однодельцами, возможно, затевается что-либо
противозаконное. Вот мы могли бы задержать одного из приглашенных и показать
вам, а вы бы, надев его физиономию, направились бы на это сборище и вступили
в контакт с возвращением, выяснили бы его намерения.
- Кто? Я? В роли разведчика среди уголовных? Да я на первом же слове
разоблачу себя. Не умею притворяться. Вру бездарно.
Пусть простят меня читатели, что я лишаю их этого драматического
сюжета. Но я отказался.
- Боюсь, - признался я честно. - Не знаю блатного языка, не знаю
блатной жизни, не сумею выдержать роль. "Подвиг разведчика" в кино смотрел с
молитвенным восхищением. Не представляю себе, как можно притворяться
фашистским офицером среди фашистов и не сбиться ни разу. Какая-то
сверхчеловеческая выдержка, самообладание, находчивость. Нет у меня такого
таланта, я человек обычный.
- Да, тут особый талант нужен, - согласился майор. - У вас тоже талант,
свой, даже более редкий, не прибедняйтесь. Пожалуй, вы правы, ваш талант
оберегать надо, а не на карту ставит Вы особого рода специалист, таких для
экспертизы приглашают, не для оперативной работы. Но не вижу пока, в чем вы
могли бы пригодиться. Подумайте. Может быть, сами присоветуете.
Я обещал подумать. И придумал. Довольно быстро. Через четверть часа.
Как раз, когда я выходил от майора, хлопнула наружная дверь, и в
приемную ввалились два оперативника. Ввалились, потому что их тянула на
поводке громадная овчарка, порывистая, с настороженными ушами.
- Ну как? - спросил майор.
- Ничего не выходит, товарищ майор. Рекс не берет след. Три раза
заводили в этот подъезд: то на мусорную кучу тащит, то на детскую площадку,
то на верхние этажи. Подъезд же. Разные люди ходят: и жильцы, и дети
жильцов. Рекс слов не понимает. Не объяснишь ему, что нужен след мужчины
средних лет, щербатого, в выпившем состоянии. Это собачьему уму непонятно.
- Конечно, хорошо бы людской ум приставить к собачьему носу, - вздохнул
майор, - но не влезают твои мозги в собачий череп. Значит, раскидывай
своими, человечьими мозгами, как объяснить Рексу его задачу...
Вот тут я и подумал, что в моих возможностях сделать обратное. Не мозг
к носу приставить, а нос к мозгу - вот решение. Действительно, мозг человека
не влезет в собачий череп, но вот ноздри овчарки в моих ноздрях уместятся.
И, прежде чем я дошел до дома, у меня уже был готов проект моего
двенадцатого Я - человека-ищейки.
Тут же я позвонил по телефону майору, просил мне достать нос собаки -
кусочек ткани в спирте.
Подлинные чудеса тем и отличаются от сказочных, что в сказке возможно
все, а жизнь соблюдает правила игры. Мой удивительный метаморфоз опирается
на некий биологический и биохимический процесс; я вынужден считаться с этим
процессом, с теми ограничениями, которые он накладывает.
С одним из ограничений я уже знакомил вас: ограничен темп превращения.
Требуется время, чтобы рассосалась старая форма и возникла новая: на
новое лицо - несколько суток, на новое тело - месяц-два.
И еще одно есть ограничение: не все возникает, что захочется. Почему?
Потому! Потому, что такие свойства у человеческого организма. Почему у
тритона вырастают оторванные ноги, а у человека не вырастают? Почему
гусеница превращается в крылатую бабочку, а взрослый человек не становится