"Георгий Гуревич. Когда выбирается 'я'" - читать интересную книгу автора

единственный в мире человек, могущий менять свою внешность по желанию, что,
думая о Карачарове, глядя на его фильмы, я становлюсь похожим на него. Вот
такой у меня дар или, можно сказать, болезнь, ненормальность. И до сих пор я
его скрывал, испытывал, потому что сам не знаю: на пользу этот дар
человечеству или во вред?
Майор выслушал меня с выражением серьезного сочувствия.
- А теперь войдите в мое положение, - сказал он. - Допустим, я вам
поверил, я даже склонен поверить. Из практики знаю, что задержанные
придумывают правдоподобные оправдания. Вы приводите неправдоподобное,
сверхфантастическое объяснение - это уже подкупает. Но войдите в мое
положение. Сидит у меня в отделении человек, не похожий на фото в паспорте.
Что приходит в голову мне, практическому работнику милиции, чье мышление
очень испорчено постоянным общением с правонарушителями? Мне приходит в
голову, что вы - некто, скрывающий свое подлинное имя, и что Кудеяров
одолжил вам свой паспорт. Мне приходит в голову, что вы добыли паспорт
Кудеярова недозволенными средствами, может быть, применив насильственные
действия. Я обязан, просто обязан провести дознание. Как вы опровергаете мои
подозрения? Сказкой. И признаете, что никто этой сказки не подтвердит: ни
сослуживцы, ни соседи по дому. Вот и рассудите, как должен я поступить,
охранитель покоя честных граждан? Посоветуйте.
Я вздохнул, вспомнив ту женщину, которая посоветовала посадить ее на
пятнадцать суток.
- Посадите меня на трое суток, - сказал я. - Через трое суток у меня
будет прежнее лицо, как на карточке.
- Без предъявления обвинения я могу задержать вас только на двадцать
четыре часа для выяснения личности.
- Изменения будут заметны через двадцать четыре часа, - сказал я. -
Даже к утру будут заметны.
Я знал, что обратный метаморфоз идет гораздо быстрее, почти
автоматически, даже без напряжения. Мне легко было думать о себе как о себе,
не как о Карачарове. Через сутки я был достаточно похож сам на себя, и
мягкий майор отпустил меня. Правда, до квартиры проводил сам лично и зашел к
соседке, расспросил обо мне - о Юре Кудеярове, конечно.
Читательниц, интересующихся в книгах только любовью, должен
предупредить, что Эра больше не появится на страницах этой повести. У жизни
своя логика. В жизни герои пролога не обязательно присутствуют и в эпилоге.
Эру я больше не видел, даже старался не встречаться с ней. А от общих
знакомых я слышал, что она вскоре вышла замуж... за театрального
администратора, не красавца, но благообразного и очень доброго - к своей
семье - "доставалу", из числа тех, у кого жена с норками и гарнитурами. Он
даже устроил Эру на сцену - давнишняя ее мечта, но особого успеха она не
имела. Эра была натурщицей по натуре, ей было приятно показывать свою
красоту, а не выражать какие-то чувства. Чужих она не понимала, своих - не
было. Но не буду злословить о девушке, главная вина которой в том, что она
не полюбила меня. Каждый выбирает свой путь. Наши пути встретились,
пересеклись и разошлись. Роль ее в моей жизни оказалась скромной: из-за нее
я угодил в милицию, дальнейшие события связаны с милицией.


ГЛАВА 2