"Георгий Гуревич. Погонщики туч ("Знание - сила", 1948 № 1-4)" - читать интересную книгу автора

- Нам нужен товарищ Хитрово А. Л., - объяснил лейтенант.
- Пожалуйста, пожалуйста, - засуетилась старушка. - Профессор сейчас
освободится. Пройдите сюда - вот в эту дверь.
В передней лейтенант внимательно осмотрел себя в высокое трюмо. Из
зеркала на него глядел невысокий, аккуратный офицер с солнечными
пуговицами и снежным воротничком. По каждому крючку можно было угадать
офицера, только месяц тому назад выпущенного из училища.
- Возьмите бархотку, старшина, стряхните пыль с сапог. И ремешок потуже!
Услышав официальное обращение, Василий поспешно нагнулся. Не такой
человек был лейтенант, чтобы спорить с ним по делам службы.
В соседней комнате было сумрачно и прохладно. Косые лучи солнца били из
стеклянной двери. Оттуда доносились голоса: мужской - немного хриплый - и
женский - высокий, взволнованный, срывающийся.
- А я говорю, - утверждал хриплый голос, - что ученый должен доводить
дело до конца. И если надо ставить опыт семь лет, я буду его ставить семь
лет, а если сто лет, я найду учеников, которые завершат работу.
- А какая у тебя гарантия, что ты прав? С какой стати ты мешаешь людям
идти своим путем? - волновался женский голос.
Подойдя к стеклянной двери, летчик увидел террасу, обвитую диким
виноградом, столик с медным самоваром, а за столиком - полного старика в
чесучевом костюме, со смятой панамой на затылке и спину тоненькой девушки
в пестром сарафане.
Румяная старушка стояла тут же и дергала старика за рукав, пытаясь
что-то сказать ему.
-Нужно исчерпать метод до конца, - твердил старик, стуча чайной ложкой
по столу. - У нас уже есть теория. Я считаю, непорядочно... да, да, да,
непорядочно поднимать шум из-за двух опытов.
- Не двух, а двухлетних... - возвысила голос девушка.
"Вот то да! - заметил про себя Василий. - Ничего себе свисточек".
Привыкнув к полутьме, он разглядел развешанные на стенах странные
предметы. Это были как будто бы обыкновенные оркестровые и джазовые
инструменты, только увеличенные до фантастических размеров: медные литавры
величиной с турецкий барабан, чудовищный барабан в полтора человеческих
роста, гигантские органные трубы, похожие на орудия, флейты, упирающиеся в
потолок, подковообразные камертоны и сирены, наконец, даже милицейские
свистки, только такого размера, что милиционер мог бы войти в свисток, как
в будку.
Со страстью механика, встретившего незнакомую машину, Василий
выстукивал инструменты, старался даже заглянуть внутрь, и пальцы его
невольно теребили отвертку в кармане.
- Ну и профессор, - ворчал он, - сусликов свистком пугает! Интересно,
как же в него дуют?
- Оставь, Ваня, ты же в чужом доме...
Но не услышав официального обращения "товарищ старшина", Василий
пропустил замечание мимо ушей.
- Четыре поколения Хитрово, - видимо, сдерживая себя, говорил старик, -
имели ученые степени. Научная порядочность - наш принцип.
- Дело не в порядочности, а в косности, - возражала девушка, теребя
виноградный лист. - Это срочная работа. Нужно вовлечь в нее всевозможные
институты. А там Хитрово или не Хитрово - это дело десятое.