"Георгий Гуревич. Иней на пальмах" - читать интересную книгу автора

мной сидел Фредди Палома - капитан сборной команды нашего колледжа.
Я отвернулся в сторону. Мне вовсе не хотелось, чтобы Фредди узнал меня
в таком виде и принялся выспрашивать историю моих злоключений только для
того, чтобы сочувственно почмокать губами: "Ах, ах, тяжелые времена!" В
сущности, мы были не так уж близки с Фредди. Я знал его главным образом по
регби.
Фредди был неплохим игроком, только несколько нахальным. Он всегда
требовал, чтобы мячи отдавали ему одному. И в жизни Фредди был таким же
самоуверенным, как на поле. Он охотно поучал новичков (в том числе и
меня), как надо играть в регби и как надо жить. И мне, по правде сказать,
это быстро надоело.
На лекциях я встречал его гораздо реже, чем на стадионе. Фредди являлся
в колледж только перед экзаменами, всегда бледный, встревоженный. Он
суетливо выпытывал у студентов - кто спрашивает, что спрашивает, идти ли к
профессору или к ассистенту, можно ли отклониться от заданной темы,
поспешно записывал формулы на манжетах, умоляюще просил подсказывать. Я
сам как-то ухитрился прислать ему дословный перевод контрольного текста и
спас его на экзамене русского языка (дело было в начале войны, когда у нас
еще модно было говорить о дружбе с русскими). Русский язык считался у нас
самым трудным предметом. Помню, как смущала буква "щ", которую по-нашему
нужно писать четырьмя: "эс", "эйч", "си" и опять "эйч". Затем окончания -
в каждом падеже окончание, в каждом лице - окончание. Глаголы совершенные,
несовершенные.
Бедный Фредди никак не мог одолеть этой премудрости и, получив от меня
перевод, проникся безграничным уважением ко мне. Кто бы мог подумать
тогда, что через несколько лет мы будем сидеть на одной скамейке и я
отвернусь, чтобы он не узнал меня.
- Приятная погодка, - заметил Фредди небрежно (самое подходящее начало
для разговора). - Немножко холодновато для апреля, а?
- За углом есть заведение, где можно согреться, сэр, - ответил я,
подделываясь под бродягу. - Прикажете проводить, сэр?
Фредди криво усмехнулся. При этом усы его встали торчком, как зубные
щеточки.
- В общем не валяй дурака, Аллэн! - сказал он. - Я узнал тебя. Я вижу -
ты на мели. В чем дело? Почему ты не работаешь?
- Почему? - воскликнул я. - Я сам хочу спросить - "почему". И если
хочешь, я соберу здесь, в парке, еще тысячу человек и все мы,
выстроившись, спросим хором: "Почему мы не работаем?" Может быть, ты
возьмешься ответить?
Фредди пожал плечами.
- Что отвечать? Ты сам знаешь - у нас кризис, - сказал он. - Виновата
Москва и разные смутьяны, которых она покупает. Из-за них мы теряем рынки,
из-за них и ты сидишь без работы.
- Эти проповеди я слыхал, - ответил я сердито, - и никогда не мог
понять, при чем здесь русские. Я ни с кем не торгую, на рынках торгует
Уолл-стрит. А я строю дома. Могу я строить дома в своем родном городе?
- Ну, знаешь, ты просто красный! - фыркнул Фредди.
- Фредди, я все время толкую тебе, что я не красный, не черный, не
желтый и не голубенький с цветочками. Я безработный.
Фредди задумчиво чертил тросточкой на песке какие-то вензеля.