"Лев Гумилевский. Плен" - читать интересную книгу автора

разносился далеко.
Иван Архипович обернулся к жене, чтобы рассказать о том, как он был в
лефортовском морге, и почувствовал, что всякая мысль о смерти, высказанная
вслух, одним намеком погубит мать. Тогда он заметил с насильно веселой
улыбкой:
- В конце концов, мы еще ничего не знаем! Все это может оказаться
совершенным пустяком. Важно, что я нигде не слышал ни о какой пострадавшей
девочке!
Молодая женщина пробовала улыбнуться в ответ, но потемневшее от муки и
усталости лицо ее оставалось недвижным, как изваянное из камня. Иван
Архипович присел возле нее.
- Ты бы отдохнул сам...
Он посмотрел на нее с удивлением: мысль об отдыхе, сне, завтрашней
работе на фабрике не приходила ему в голову. Напоминание о них с новой
резкостью подняло душное отчаяние в груди. Он вскочил с приливом новых сил и
быстрыми шагами заходил по комнате.
Уличный шум, возраставший с каждым часом, пробивался в комнату, сливался
в глухой гул. Замолкшие ненадолго звонки трамвая прорезали шум, как острые
лучи солнца - сумрак комнаты. Дом просыпался, как город. С утра приходили
новые надежды. Ранний звонок заставил вздрогнуть измученного отца. Он
прислушался к голосам - спрашивали его. Бледнея от страха, он выскочил за
дверь и тогда отчетливо услышал в дверях незнакомый голос:
- Заявление есть от них, что девочка пропала...
- Да, да! Что вы узнали?
Иван Архипович стоял перед милиционером. Тот не сразу ответил
взлохмаченному, бледному человеку, протягивавшему к нему дрожавшие руки.
- Нашлась, кажется, ваша девочка... - наконец выговорил он не очень
твердо.
Нерешительность ответа заставила отца прислониться к двери. Он ждал
молча, не смея спросить. Сосед, открывший дверь милиционеру, крикнул за
него:
- Жива?
- Жива... - с той же нерешительностью ответил милиционер и, махнув
рукой, добавил сурово, - да уж не знай что и лучше: руку отрезало трамваем!
- Как?
Резкий крик смутил печального вестника. Он придвинулся к Ивану
Архиповичу и заговорил проворно:
- Да вы пойдемте-ка в больницу, узнаете все. Может быть и не ваша еще
девочка... Спрашивали из больницы, не было ли заявлений от родителей, а у
нас только ваше одно... Я и зашел... Собирайтесь-ка!
Поток мягких, жалостливых слов, как свежий воздух после грозы, и
мелькнувшая молнией мысль о том, что девочка все-таки жива, отрезвили
Чугунова. Он благодарно взглянул на милиционера, сказал коротко:
- Сейчас... Я готов! - и вернулся в комнату.
Наталья Егоровна стояла в дверях и шептала, как помешанная:
- Жива, жива... Жива!
Иван Архипович нахлобучил картуз, крикнул в соседнюю комнату маленькой
старушке:
- Посмотрите за ней, за Наташей!
И, втолкнув жену за дверь, решительно пошел за милиционером, готовый