"Лев Гумилевский. Судьба и жизнь. Воспоминания" - читать интересную книгу автора

советским общепринятым словарем и писал все 50 лет так, как писал, и по сей
день ощущаю отвращение, почти физическое, когда слышу или читаю "бензобак",
"оперсводка", "сопромат", "зачетка", "Дзержинка", "Ленинка" - слова, столь
же оскорбляющие русский язык, как и людей, к которым они относятся, хотя бы
только по форме.
Как-то, проходя по Пассажу, я заметил вывеску с крупной надписью:
МЕТИЗЫ. Слово это я слышал, но мне не пришло в голову, что это тоже
сокращенное соединение двух слов. Я просто не знал, что он значит, и отнес
его к терминам специального характера.
Поэтому я зашел в магазин посмотреть на эти самые метизы. На полках
магазина ничего необычного я не увидел: ножи, вилки, замки, щипцы, клещи,
отвертки.
- Покажите мне пожалуйста, где тут метизы? - спросил я продавца,
дремавшего за прилавком.
Он с некоторым недоумением развел руками на обе стороны...
- Вот это все метизы...- пояснил он.
Я вышел, ничего не понимая, и, только снова взглянув на вывеску, вдруг
сообразил, что метизы - это металлические изделия...
Герцен с уважением вспоминает собеседника, обратившего его внимание на
то, что слово обладает способностью обратно воздействовать на человека.
Теперь мы знаем, что словом можно поднять температуру тела у любого из нас.
Вот почему со словом надо обращаться не только честно, но и осторожно.
"Метизы" никак не воздействуют - ни прямо, ни обратно. Таких слов в
нашем словаре за полвека накопилось немало, так же как и готовых стандартных
выражений, без которых моя речь и кажется чужой, не советской.
Яков Семенович Рыкачев говорил мне:
- У вас все правильно, Лев Иванович. Одна беда - словарь не тот!
Общепринятого советского словаря, как он сложился за полвека,
действительно, в моих книгах нет, да и не могло быть. Речь идет, конечно, не
об отдельных словах, а о системе словоупотребления, распространенных
мыслительных категориях, о системе выражений. Политическое лицемерие изгнало
из слова прямое его значение, и слова уже не чувствуются, а просто
нанизываются одно на другое. В "Комсомольской правде" 30 апреля 1959 года
печатается, например, заметка под ответственным заголовком "Высокая мерка" о
героизме матроса подводной лодки, погасившего пожар в люке. Описание подвига
заключается так: "Когда Иван поднялся наверх, его буквально задушили в
объятьях".
Одного героя задушили, а о другом я читал, что он "буквально разрывался
на части", но тем не менее остался жив.
Бездумное словоупотребление переходит в бездумный, бездушный разговор.
Случилось мне как-то слушать выступление по радио представителя
учреждения Министерства торговли Прохоровой. Начала она свою речь так:
- Москвичи уже в прошлом году получили немало подарков - новые
продовольственные магазины, столовые, кафе. Новые подарки готовим мы и в
наступающем году...
Получается, что Прохорова или учреждения, которые она представляет, не
обязанности свои по службе выполняют, а занимаются благотворительной
деятельностью, одаривая москвичей магазинами, столовыми, овощными палатками
и прочими подарками, за которые, естественно, и ждут благодарности от
московских жителей.