"Лев Гумилевский. Судьба и жизнь. Воспоминания" - читать интересную книгу автора

статьей, книгу за книгой, я увидел не только геолога и геохимика. Ведь и
Иван Петрович Павлов был знаменитым хирургом, удостоился Нобелевской премии
за работы по физиологии пищеварения, но Полярной Звездою над миром сияет
все-таки его "Учение об условных рефлексах" - синтез долгого опыта и знаний,
ума и характера. Так же и Вернадский вознесен над миром его синтетическим
учением о ноосфере, учением о биогенной миграции атомов как принципе
эволюционного процесса, учением о геологической деятельности человечества, о
живом веществе, о биогенном происхождении атмосферы - всем тем, что
покрывается одним необыкновенным именем: Вернадский.
Потрясающие, как революция, умы биогеохимические идеи Вернадского
естественно и невольно заняли главенствующее .положение в моей книге, и
когда К. А. Ненадкевич прочел ее, он сказал задумчиво:
- А мы Владимира Ивановича таким, как вы его показали, и не знали
вовсе!
Блестящий мастер химического анализа К. А. Ненадкевич отрицал как
"выдумку" и геохимию, и биогеохимию, считая, что химия - одна.
Но вот что писал мне другой ученик Вернадского профессор И. И.
Шафрановский из Ленинграда:
"Для нас, минералогов и геохимиков, а также и кристаллографов,
появление Вашей книги - очень большое и важное событие. Облик Владимира
Ивановича (которого все мы буквально обожествляли) стоит как живой. Вместе с
тем Вы сумели его осветить по-новому, даже для нас; специалистов, хорошо
знакомых с его трудами (хотя и беспрестанно перечитывающих их снова). Быть
может, с Вами будут спорить, но то, что Вы во главу угла поставили
биогеохимию, делает Вашу книгу особенно интересной и оригинальной".
Я получил много читательских писем по поводу первого издания моей
книги, вышедшей в 1961 году в серии "ЖЗЛ". Но наша печать обошла
"Вернадского" молчанием, вероятно, в силу тех же соображений, которые
заставили помянутого в начале моей заметки писателя отказаться от
Вернадского и писать о Ферсмане.
При обсуждении книги моей в институте имени Вернадского один из
выступавших сотрудников заметил, что "Гумилевский пишет о Вернадском как
влюбленный". Это пошловатое слово я не люблю, но действительно, все в
Вернадском мне было близко и дорого так, как будто это мое собственное. В
выборе темы, в отборе материала сказывается личность автора, и, в сущности,
рассказывая о других, реальных или вымышленных людях, он рассказывает о
самом себе.
Задолго до знакомства с идеями Вернадского, как я уже и говорил, после
многих лет работы в области истории техники и науки, я пришел к
фантастическим выводам, о которых боялся не только писать, но и
разговаривать. Но однажды я все-таки записал их, запрятал и сохранил в этой
моей автобиографии. Речь шла о том, что современное развитие техники
становится бессмысленным, ибо уже не наука и техника обслуживают человека, а
человек обслуживает их.
В разговорах на эту тему с друзьями я приводил факты и не встречал
дельных возражений, а когда меня спрашивали, куда же ведет нас такое
развитие науки и техники, я, руководясь логикой, отвечал:
- К абсолютной автоматизации всех производств: машины и механизмы будут
добывать руды, получать из них металл, делать машины из металла, словом,
поддерживать запущенный человечеством круговорот...