"Арсений Гулыга. Гегель ("Жизнь замечательных людей" #488) " - читать интересную книгу автора

только в том случае, если все его члены руководствуются едиными,
обязательными для всех принципами поведения. Таков Рим в период его
могущества. Здесь не раздумывали над тем, что делать, ибо это было ясно
каждому. В Риме были только римляне, но не было человека. Здесь никогда не
появился бы Христос.
Однако каким образом утвердилось христианство? Почему исчезла "народная
религия" древнего мира? Гегеля не удовлетворяет обычный для его времени
ответ: вера Христа соответствовала возросшим потребностям человеческого
духа, который не мог более поклоняться толпе богов, озорничающих, дерущихся,
прелюбодействующих. Из сердца народа религию не вырвешь кабинетными
умозаключениями, не просвещение распространяло христианство. Ответ Гегеля
гласит: религия римская и греческая - религия свободных народов, а когда
свобода была утрачена, то неизбежно суждено было исчезнуть и ее смыслу, ее
силе, ее сообразности людям. Зачем сети рыбаку, если русло реки пересохло?
Ранние работы Гегеля далеки от канонического богословия, скорее это
обвинение против церкви. Речь идет в первую очередь о христианстве, но не
только о нем. "Основной порок, лежащий в основе всей церковной системы, -
это непризнание прав любой способности человеческого духа, особенно же
первейшей среди них - разума; и поскольку разум не призван и не понят
церковной системой, то она не может быть не чем иным, как системой презрения
к людям".
Это уже нечто большее, чем критика христианства. В лице церкви Гегель
обличает систему подавления духовной свободы. Официальная религия служит
лишь мантией для прикрытия деспотического режима, и деспотизм стоит на
страже существующих верований. "Возможность, чтобы вера изменилась,
предотвращается запретом чтения тех или иных книг, обсуждения в разговорах
на церковных и учебных кафедрах чужих мнений... Всякая церковь выдает свою
веру за поп plus ultra [5] всей истины... любая церковь утверждает, что на
целом свете нет ничего более простого, чем обретение истины: стоит только на
память заучить соответствующий катехизис".
Для того чтобы вернуть утраченную духовную и политическую свободу,
необходимо коренное переустройство общества. Молодой Гегель видит выход в
устранении государства. В этом отношении весьма характерен фрагмент "Первая
программа системы немецкого идеализма", написанный ранним летом 1796 года.
Государство здесь оценивается в духе Гердера - как нечто механическое,
антигуманное, рожденное насилием и обреченное на исчезновение, как машина.
"Мы должны, следовательно, выйти за пределы государства! Ибо любое
государство обязано рассматривать свободных людей как механические
шестеренки, а именно этого делать нельзя, следовательно, оно должно
исчезнуть". Философ намеревается разоблачить "до конца всю жалкую
человеческую возню с государством, конституцией, правительством,
законодательством". Гегель верит в наступление "вечного мира", ставит выше
всего идею красоты и даже призывает создать "новую мифологию". "Я убежден,
что высший акт разума, охватывающий все идеи, есть акт эстетический, и что
истина и благо соединяются тесными узами лить в красоте. Философ, подобно
поэту, должен обладать эстетическим даром. Люди, лишенные эстетического
чувства, - таковы наши философы-буквоеды. Философия духа - это эстетическая
философия. Ни в одной области нельзя быть духовно развитым, даже в истории
нельзя рассуждать серьезно, не обладая эстетическим чувством".
Трудно поверить, что эти строки принадлежат Гегелю. Они настолько