"Арсений Гулыга. Кант " - читать интересную книгу автора

причала, выбрасывая их на сушу. Королевский дворец рухнул и в мгновение ока
оказался под водой. Церкви рассыпались как карточные домики. Земля извергала
пламя. За несколько минут погибли десятки тысяч людей, сотни тысяч оказались
искалеченными и без крова.
Много лет спустя Гете в "Поэзии и правде" восстановил картину душевного
смятения тех дней. "Может быть, никогда еще демон ужаса так быстро и
могущественно не распространял трепет по всей земле. Мальчик, которому много
раз приходилось слышать все это, был поражен. Бог, создатель неба и земли,
которого первые объяснения религии изображали ему столь мудрым и многосущим,
оказался вовсе не таким любящим отцом, одинаково погубив и правых и
неправых. Напрасно молодая душа старалась восстановить в себе равновесие,
нарушенное этими впечатлениями, тем более что мудрецы и ученые писатели не
могли согласиться между собою, как следует смотреть на это явление".
Вольтер откликнулся на беспримерную со времени Геркуланума и Помпеи
трагедию поэмой "О гибели Лиссабона, или Проверка аксиомы: "все благо".
О вы, чей разум лжет: все благо в жизни сей,
Спешите созерцать ужасные руины,
Обломки, горький прах, виденья злой кончины,
Истерзанных детей и женщин без числа,
Под битым мрамором простертые тела;
Сто тысяч бедных жертв, землей своей распятых.
.
¹ Перевод А. С. Кочеткова.

Неужели эти бедствия нужны всеблагому богу? Наказание за грехи? Но чем
Лиссабон хуже Лондона или Парижа? В каком преступлении повинны дети,
раздавленные на материнской груди? Вольтер не может найти ответ и лишь дает
волю своему сарказму по отношению к концепции фатального оптимизма.
Окончательно он с ней разделается в повести "Кандид". В ряду беспрерывных
бедствий героям повести приходится пережить и лиссабонскую катастрофу, и
хотя во взглядах сторонника предустановленной гармонии Панглосса изменений
не наступает, читателю все же ясно, что к чему. Со временем Кант прочтет и
полюбит "Кандида".
Но пока он сам настроен как вольтеровский Панглосс. Лиссабонское
землетрясение приковало его внимание, но не поколебало убеждений. Он
опубликовал по поводу стихийного бедствия две статьи и брошюру, которая
поступала в продажу листами по мере их готовности - так велик был интерес к
случившемуся. Человеческую трагедию Кант рассматривает как натуралист.
Приступая к изложению истории землетрясения, он оговаривается, что понимает
под последней "не историю бедствий, которые пришлось испытать людям, не
перечень опустошенных селений и погребенных под их развалинами жителей.
Нужно напрячь всю силу воображения, чтобы хоть как-то представить себе ужас,
охвативший людей, под ногами которых колеблется почва, на которых
низвергаются здания и потоки подземных вод, их страх и отчаяние перед лицом
смерти и полной потери имущества. Подобный рассказ мог бы быть трогательным
и, действуя на сердца, способствовать их очищению. Однако я предоставляю это
более умелым рукам. Я здесь описываю только работу природы".
Кант подчеркивает прежде всего, что землетрясения имеют естественные
причины. Он предлагает своим читателям проделать опыт: возьмите 25 фунтов
железных опилок, столько же серы, смешайте их с водой и закопайте это месиво