"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

поднять рук, с ужасом понимая, что из всего этого неумолимо следовало и то,
что я все же взял на себя предложенную мне миссию и вольно или невольно
выступал в эту минуту от их имени, в том самом качестве посредника, которого
так боялся совсем недавно, но Веста сказала: "Ты теперь останешься один со
всем этим..." И вот я медленно шел на автоматы, не поднимая рук...

* * *

Тяжелый реактивный бомбардировщик вывалился из-за туч всего в восьмистах
метрах от поверхности моря. И сразу же свечой пошел вверх. Это был
рискованный маневр, но пилот блестяще справился с задачей. Внизу, под
крыльями, повернулась и застыла на секунду поверхность бухты, и сразу же
застрекотали все четыре съемочные камеры, ведущие послойную съемку воды на
разных горизонтах от поверхности до самого дна. Одновременно вспыхнул экран
локатора и глубинного инфралота.
Вся эта сложная аппаратура предназначалась для поиска неприятельских
подводных лодок. Но сейчас пилота интересовали совсем не они. То, что он
искал, было видно даже невооруженным глазом. На глубине примерно
восьмидесяти метров в воде отчетливо просматривалось какое-то уплотнение,
похожее и на опухоль и на медузу одновременно. Оно слегка опалесцировало на
экране локатора, словно само излучало радиоволны, но никаких помех в работе
локатора не наблюдалось. Замигал глазок рации, и голос дежурного по полетам
произнес:
- Тридцатый, тридцатый, доложите, что видите?
- Эта штука подо мной. Глубина около ста метров. Могу ли я
воспользоваться во время бомбометания подводными осветителями?
Рация не отвечала несколько секунд. Вопрос был не так уж прост. Получив
запрос, дежурный счел необходимым связаться с командованием, пилот, ожидая
ответа, продолжал съемку. Самолет набирал высоту почти мгновенно. Очень
сильно мешала работать низкая облачность. Самолет то рвался вверх, то
стремительно падал вниз, к застывшей, будто бы нарисованной на холсте,
поверхности моря. С такой высоты вода казалась неподвижной. Нельзя было
различить отдельных волн, хотя пилот знал, что через несколько секунд их
брызги могут достать фюзеляж. Если в турбину попадет летящая с поверхности
водяная пыль, турбина может захлебнуться, поэтому пилот старался в точности
выдерживать рекомендованную высоту. Он считался виртуозом в своем деле
именно потому, что умел поймать ту едва уловимую грань безопасного еще
снижения, с которой снимки получались наиболее четкими, а машина
благополучно выходила из очередного пике. Он представил, что произойдет,
если двигатель все же засосет воду, и поежился. Перед глазами стояла, словно
увиденная со стороны, картина. Тяжелая машина, оставив далеко позади себя
звук собственного двигателя, несется вниз, к поверхности моря. Внезапно
огненный факел турбины исчезает, пропадает вибрация, и наступает та самая,
ни с чем не сравнимая тишина, от которой мороз подирает по коже: тишина
заглохшего в полете реактивного двигателя... Если это случится достаточно
близко от поверхности, он вряд ли сумеет изменить направление полета.
- Тридцатый, тридцатый. Осветители применять запрещено, - прервала рация
его
размышления. - Вы закончили съемку?
- Да. Без подсветки закончил.