"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

было легким и странно податливым. Прошло уже много часов, но трупного
окоченения так и не наступило.
Я зажег фонарик и медленно начал спускаться с обрыва. И вдруг подумал:
"Чтото я забыл. Что-то очень важное... Ах да, пробы, пробы, из-за которых
все началось. Веста просила меня вернуть их, а я решил проверить, на чьей
она стороне... Не было ли это самым обыкновенным предательством? Не предал
ли я ее еще раньше, когда собрался на улицу Садовников? Ведь она могла
видеть намного дальше обыкновенного человека и наверняка знала все, что
должно было случиться через десять дней, через несколько месяцев... Не
почувствовала ли она в моем визите нечто большее, чем казалось мне самому?
Не предал ли я ее еще раз, когда в отчаянье она не позволила мне высадить ее
из машины, зная наперед все, что случится. Одно дело поймать русалку, другое
дело жить с ней изо дня в день. Возможно, в той грустной сказке, что я
рассказал Весте в наш первый день, прав был совсем не царевич..."
Даже сейчас я все еще пытался оправдаться хотя бы перед собой, ведь перед
ней мне не удастся оправдаться уже никогда... Все, что я мог теперь сделать,
- выполнить ее последнюю просьбу. Я вернулся к машине, вынул из чемодана
контейнер. Потом снова взял ее на руки. Тропинка шла круто вниз, я все
крепче прижимал Весту к себе, не чувствуя почти ничего - ни страха, ни боли.
Ничего не осталось, только деловитая сосредоточенность. Наверно, именно она
помогает людям справиться с большим горем. Интенсивная деятельность,
связанная со сложными обрядами похорон, призвана отвлекать людей от причины,
ее вызвавшей.
Тропинка кончилась, упершись в узкую полосу каменистого пляжа. Здесь
сразу же, буквально в нескольких метрах от берега, начиналась большая
глубина. Я вошел в море по пояс, не замечая холодных прикосновений черной
морской воды. Волн не было. Море казалось чистым и гладким. Сюда, к берегу,
из города не долетало ни звука. Только где-то очень далеко и печально два
раза прогудела сирена буксира. Я осторожно опустил Весту в воду и разжал
руки. Я даже не посмел поцеловать ее еще раз на прощанье. Вода сразу же
сомкнулась над ее лицом, и течение легко понесло ее прочь от берега, туда,
где начиналась глубина. В луче своего фонарика еще минуту-другую я мог
различить сквозь темный слой воды бледное пятно ее лица, потом оно исчезло.
Больше ничего не было видно.
Я подумал: "Море подарило мне Весту и теперь забрало ее обратно". И еще я
подумал, что Весты нет, а все ее слова и мысли живы в памяти и останутся со
мной навсегда. Веста сказала: "Ты теперь останешься один со всем этим". В
темноте, не зажигая фонаря, я нащупал крышку контейнера с пробами и отвернул
ее. Тихо, почти без всплеска море приняло спою частичку. Посмотрев последний
раз в черную, непроницаемую воду, я повернулся и медленно пошел обратно
наверх, туда, где слышались трели полицейских свистков и вспыхивали мигающие
фонари патрульных машин. Погоня в конце концов настигла меня, но сейчас это
уже не имело значения. Больше я не собирался от них скрываться. Начав
подъем, я задержался в последний раз. Нащупал в кармане пиджака коробку
излучателя, достал его и, широко размахнувшись, бросил в море. "Забирайте
всё, - подумал я спокойно. - Наши человеческие проблемы мы будем решать
по-своему".
Поднимался я медленно. Обрыв в этом месте был очень крутым, да и
торопиться мне не хотелось. Наверху скопилось штук десять машин. Установили
даже мегафон и что-то вроде прожекторной установки. Очевидно, они придали