"Георгий Дмитриевич Гулиа. Рембрандт " - читать интересную книгу автора

Рембрандт огрызается:
- Отстаньте!
- Отстанем, если и нас нарисуешь.
Они усаживаются на камень.
- Рисуй!
Рембрандт, не говоря ни слова, переворачивает лист и что-то
набрасывает - быстро, быстро.
Адриану надоело сидеть. Вразвалку шагает к брату. И вдруг - удивленно:
- Смотри-ка, Геррит!
И передает ему тетрадь. Геррит молчит, а потом произносит всего одну
фразу:
- Надо показать ото мастеру Сваненбюргу.
- Нет! - говорит Рембрандт, отнимая тетрадь.
Старший, Геррит, говорит спокойно:
- Ладно, рисуй себе.
И братья удаляются. Рембрандт провожает их взглядом. И вскоре сам идет
следом за ними. На мельницу.

- Подставляй спину!
Рембрандт послушно наклоняется. А тетрадь - под мышкой,
- Мы ее не тронем, - подшучивает Адриан.
Рембрандт молчит. Шея у него багровеет - то ли от напряжения, то ли от
злости.
- Клади, - говорит он мрачно.
Мешок ложится ему на спину. Но он не трогается.
- Так и будешь стоять?
- Да.
- Не двинешься с места?
- Нет!
Братья смеются. Любопытно, надолго ли хватит упрямства у этого
Рембрандта? Воистину ослиного упрямства...

"Займи место твое..."

Так вот, что же было потом? "Потом" - это значит после мельницы, после
солода, после ветров и материнской ласки...
Темень обостряет память. Вот глаза не видят, в них темным-темно, а
перед тобой все прошлое - как живое, словно только-только увиденное. Все,
все, все: дома, крылатые мельницы, дюны, смелые ополченцы, готовые в любой
час к бою, и мешки с хлебом, и пиво в погребах. Даже людские голоса в ушах.
Совсем, совсем живые звуки...

На дворе хлещет дождь. Ветер северный, пронизывающий до костей. Горит
камин. Вся семья в сборе. Отец кутается в теплый халат. На голове -
шерстяная шапочка. Мать в чепце. На груди - крест-накрест широкая шаль.
Только Лисбет налегке. Ей даже жарко.
Отец говорит:
- Надо Рембрандту доучиться. Латинская школа еще не все. В Лейдене есть
и университет. Рембрандт, отложи книгу в сторону да послушай нас.
- Это не книга, - мрачно поясняет Рембрандт.