"Георгий Дмитриевич Гулиа. Человек из Афин (Историческая трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

суровая зима, или град и снег, или же ливни. Человеческая память пытается
сохранить эти различные явления и толковать их сообразно своим
представлениям. В этом и заключается величайшая ошибка и человека и
человечества.
Евангел недоумевает: ошибка? В чем же она?
- Видишь ли, Евангел: мир подобен агоре'. В чем же разница? Только в
пространстве! Только в объеме! Только в количестве людей! В мире царит тот
же хаос, что и на агоре'. Разница только в масштабах.
У раба Евангела округлое лицо, крепкая шея. У Евангела грудь воловья и
мускулистые ноги. В свои пятьдесят лет он выглядит значительно моложе: на
тридцать пять, на сорок. У него короткая бородка и черные глазищи фракийца.
Он почесывает подбородок и мысленно сравнивает вселенную с агоро'й.
А господин его прислушивается к шуму ветра и глубоким всхлипам дождевых
струй. Его мысли об агоре' и вселенной. Аттике и ее врагах. И о несчастье,
которое на пороге.
- Евангел.
- Слушаю тебя, господин.
- О чем еще толкуют на рынке?
- Где?!
- На агоре'.
Евангел понимает, что господину нужна вся правда, а не кусочек ее.
Пусть горькая правда, но вся! И какой смысл обманывать того, который видит
за тысячу стадиев? Все видит, но не всегда дает волю своим чувствам, а тем
более - языку.
- На агоре' только и слышишь: Перикл, Перикл, Перикл.
- Ругают меня, что ли?
- Очень.
- Клянут, что ли?
- Иные и проклинают.
- За что же?
- За войну. За чуму. За голод.
- А еще?
- Это, говорят люди, все из-за нее. - Раб кивнул куда-то влево. Там
была женская половина - гинекей. "Из-за нее" - значит из-за госпожи, из-за
Аспазии. Господин прекрасно понял своего раба.
- Ее тоже клянут, Евангел?
- Тоже. Но тебя больше.
Господин словно бы ведет речь о ком-то другом. Взгляд его не стал
суровее. Губы его не сжались в две твердые пластинки из терракоты. Лоб его -
невысокий и ровный - оставался по-прежнему гладким. Ну словно бы шла беседа
о далеких звездах, о совсем чужих делах...
- Клянут люди молодые или старые?
"Какое это имеет значение? - думал раб. - Проклятие есть проклятие, от
кого бы оно ни исходило. Оно страшно! Только боги хладнокровно внимают
людской злобе, недосягаемые на высотах Олимпа".
Евангел подумал еще немного и ответил своему господину так:
- Самое главное я отмечу - это были люди!
- Что? - удивился хозяин.
- Люди, говорю, клянут.
- Я не о том, Евангел. Разумеется, люди. Но почему ты решил подчеркнуть