"Георгий Дмитриевич Гулиа. Человек из Афин (Историческая трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

стратеги в стратегионе, он сказал так:
- Я бы никогда никому не советовал отказываться от поисков
третьего, четвертого или даже пятого пути. Искание есть смысл
нашей жизни. И я бы не решился односложно отвечать на твой
вопрос, о Аспазия. Следовательно, мой первый тезис будет таков:
надо искать ответа на все, на любые вопросы. Путей много, и
среди них следует находить самый верный. Что касается
материального или нематериального, то и здесь меня очень мало
привлекают крайние точки зрения. Как известно, я никогда не был
сторонником крайних действий. Это не значит, что между двумя
противоположными мнениями я выбирал нечто среднее. Нет ничего
легче этого: здесь достаточна тренировка, подобно борьбе в
гимназиях. Средний путь, наиболее верный путь, всегда
подсказывается жизнью, а не двумя спорщиками, которые от тебя
стоят по правую и левую руку. В данном случае мне хотелось бы
поискать некий способ для примирения материального и
нематериального, найти место под солнцем и для того и для
другого.
Лампой, казалось, пропускал мимо ушей все это. Он впился
взглядом в Анаксагора.
- Ты не узнаешь меня, Лампон? - спросил, смеясь,
Анаксагор.
Лампон молчал.
- Нет, он не узнаёт меня!
Прорицатель то ли оглох, то ли не желал отвечать философу.
Хозяйка дома опасалась неожиданного взрыва и - не приведите
боги! - большого скандала, потому что Лампон уже начинал, что
называется, терять свое лицо, то есть обычное выражение лица.
- Лампон, - сказала Аспазия с присущей ей мягкостью, - ты
что-то хочешь сообщить нам?
- Да, - глухо ответил прорицатель.
- Что же?
И, читая неведомые письмена, которые словно выведены в
воздухе, прорицатель проговорил:
- Свидетельствую именем богов, восседающих на Олимпе: этот
муж будет изгнан остракизмом, и это будет лучшей его участью,
ибо смерть ходит рядом с ним. Скоро, скоро!
И прорицатель впал в обычное состояние, которое граничит
между сном и явью. И Аспазия, уже наученная опытом, поднесла
ему фиал неразбавленного вина.
- Ничего, - сказала она, - это пройдет.
Философ был очень смущен. Перикл пытался успокоить его,
говоря:
- Счастье прорицателей в том, что не всякий доживает до
того дня, когда сбываются предсказания. Поэтому трудно
проверить, в чем истинная правда.
Но и Перикл тоже немножко смущен, ибо Анаксагор, которого
касалось прорицание, был его лучшим другом и наставником в
философии и других науках, особенно естественных.
Анаксагор сказал, обращаясь к Лампону: