"Георгий Дмитриевич Гулиа. Человек из Афин (Историческая трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

Перикл прошелся по комнате. Медленно, степенно, той самой походкой.,
которая вот уж сорок лет так хорошо знакома афинянам. Походка мужа. Шаг
волка. Осанка мудреца. Немного горделивая. Чуточку важная... Такая знакомая
походка. Вовсе не торопливая. Всегда размеренная. Если даже случится
затмение солнца или незнаемая сила тряханет землю. Походка, приводившая в
восхищение одних. Походка, возмущавшая других. Походка человека, на первый
взгляд пренебрегающего всеми прочими. Знающего цену только себе.
Презирающего всех себе подобных. Возвышающегося над всеми.
Перикл сказал:
- А если упросить его, Евангел?
Он посмотрел на раба. Внешне будто спокойно. Но только внешне. Евангел
все понимает, все видит, словно сквозь слюду или финикийское стекло. Нет
тайны для Евангела, когда дело касается его хозяина. Евангел читает, как по
открытой книге: достаточно, хотя бы на миг, увидеть лицо Перикла,
непроницаемое для других. Будто всегда ровное, будто бесстрастное лицо этого
прирожденного вождя афинских демократов.
- А если упросить его, Евангел?
- Я пытался.
- Если очень-очень?
- Умолять его? Этого сосунка?
Евангел никак не может позволить себе этого! Унижаться перед каким-то
чудаком или сумасшедшим? Или попросту дураком?! Во имя чего? Проще
отколотить его. Если Перикл не против, Евангел прикажет другим рабам,
помогающим по хозяйству, - и этот сосунок костей своих не соберет! Да этого
молокососа...
- Не раздражайся, Евангел, - остановил Перикл раба. - Ты же сам сказал,
что не знаешь молодого человека. Ты сам сказал, что не знаешь толком, что
ему надо. Ты же сам... Нет, так невозможно, Евангел! Любой гражданин имеет
право обратиться к любому... - Перикл осекся.
- Правителю, - подсказал раб.
- Даже бывшему, - поправил его Перикл и улыбнулся. - Ведь мы ничего не
знаем о нем.
Евангел двинулся было к двери.
- Не надо, - остановил его Перикл. - Я еще не сказал, что желаю его
видеть.
- Он порядком досаждает нам...
- Да, - признался хозяин. И зашагал по комнате.
- Ты боишься его?
- Я?
- Да, господин мой.
- Я?
- В тебе все переворачивается, когда говорю о нем. Тебе очень
неприятно, что этот молодой человек сторожит твои ворота. Что жаждет видеть
тебя. Что желает говорить с тобой...
- Говори, говори, Евангел.
- Ты думаешь, я не вижу? Ты меняешься в лице. Другие не заметят этого,
а я - замечаю. Самая худая весть для тебя - это весть о том, что молодой
человек снова торчит у ворот. Или я говорю неправду, господин?
- Говори, говори...
- Это было летом. Я сказал тебе: он ждет. Тебе это очень не