"Роман Гуль. Азеф [И]" - читать интересную книгу автора

Эти мысли пришли мне в голову, когда я недавно прочел составленный
знатоками-жюри, список "двенадцати премированных лучших иностранных романов
этого века". Ничего не скажешь о гигантах времен, предшествовавших 1914
году:
Диккенс, Толстой, Достоевский - их значение общеизвестно. Но вот что
надо сказать о замечательных иностранных книгах периода между двумя войнами:
молодое поколение их больше не читает. Я спрашивал нескольких молодых людей.
Они просто даже не знают Конрада, Мередита, Сэмуэля Батлера, которыми мы
восторгались в 30-х годах и которых потом затмили Фолкнер, Дос Пассос,
Хемингуэй. Я перечитал Конрада, Мередита и Сэмуэля Батлера и мне показалось,
что "Лорд Джим", "Эгоист", "Эревон" ничуть не утратили своей прелести и
являются прекрасным источником увлекательного чтения для нашей молодежи,
которая питается главным образом, если не исключительно, Кафкой.
Потом, роясь в одной библиотеке на запыленных полках произведений
1930-х годов, я натолкнулся на совершенно замечательную и совсем забытую
книгу, автор которой не оставил своего имени в памяти читателей. Несмотря на
ее толщину, я снова прочел ее в один присест и с тем же восторгом, как и при
первом чтении ее, двадцать лет тому назад. Это был "Азеф" Романа Гуля. О
Романе Гуле я мало знаю. В то время наши издатели еще не подражали своим
англо-саксонским коллегам, у которых есть хорошая привычка давать на
суперобложке биографические данные об авторах. Все что я знаю, это то, что
Роман Гуль - русский, что он был в Пензенской гимназии товарищем
Тухачевского, маршала, возглавлявшего Красную армию и расстрелянного в 1937
году, биографию которого Гуль написал, и что Гуль жил в Париже.


Исторический документ и одновременно произведение искусства

Но я помню, как Мальро очень высоко оценил "Азефа". Часто говорят, о
критическом чутье Андрэ Жида и недостаточно - о чутье Мальро, этого тоже
большого открывателя талантов. Это Мальро поставил на должное (одно из
первых) место американского романиста Дашиэля Хаммет, тоже неизвестного.
Мальро так восторгался "Азефом" потому, что персонажи этого романа, русские
социалисты-революционеры и террористы начала века были прототипами его
героев из "La Condition Humaine". Основное дело Азефа - убийство министра
Плеве предвещает 1917 год, революцию в Шанхае и все последующие события,
заставившие Мальро сказать, что мир начинает быть похожим на его книги. И
именно в "Азефе" мы находим первые наброски этого мира.
Роман "Азеф" ценен потому, что эта книга пророческая: русский терроризм
1900-х годов - это начало пути к тем "Десяти дням, которые потрясли мир", и
после которых мир никогда уже не пришел в себя. Это - романсированный
документ с историческими персонажами, некоторые из которых были еще живы,
когда книга вышла в свет. Могут сказать, что книги такого рода слишком еще
близки к изображаемым событиям, чтобы не стать эфемерными, что последняя
война породила такие же книги, как "Сталинград" Пливье, "Капут" Малапартэ,
которые едва ли будут перечитываться, и что именно этим может быть объяснено
и оправдано и забвение романа "Азеф". Ну да! Я все это хорошо знаю. Такова
судьба многих литературных свидетельств. Но "Азеф" это не только
документальный роман, это и произведение искусства и искусства совершенного
и очень личного.