"Роман Гуль. Азеф [И]" - читать интересную книгу автора

- Я пойду, Виктор, - сказал вдруг, поднимаясь, толстый. И, не глядя на
Савинкова, пошел к двери.
- Что ж ты, пообедали б, ухой из окуньков накормил, не хочешь, пади в
дорогую ресторацию с вином идешь? - похлопывая толстого по свисающим
предплечьям говорил Чернов.
Савинков увидел, у толстого не по корпусу тонки ноги, всей необычайной
грузностью он жиблется на тонких ногах.
- Ну, вот, - затворяя дверь, произнес Чернов. - Говорил Михаил о вас и
я с вами потолковать хочу, дело то наше общее, артельное. Один горюет,
артель воюет. Ну, вот, стало быть хотите работать у нас, в терроре, хорошее
дело, молодой человек, хорошее, только надо уяснить себе какова эта работа.
- Чернов распластал на столе большие руки и заговорил.
- Да, террор дело святое, кормилец, святое, товарищи работающие в нем
отдают себя всецело. Учтите, молодой человек, духовные и телесные силы,
кроме того подготовьтесь теоретически. Надо знать, что террор бывает
троякий, во-первых, эксцитативный, во-вторых, дезорганизующий и в-третьих,
агитационный. Если с одной стороны наша партия признает необходимым и святым
все три вида террора, то все же нельзя конечно понимать идею террора
упрощенно.
В эту минуту вошла женщина с приятными чертами лица, несшая в руках
салатник.
_ Витя, - сказала она, - я вам вишни. - И поставила салатник между
Черновым и Савинковым.
- Спасибо, Настенька! Ешьте, пожалуйста, молодой человек, берите,
соединим, так сказать, приятное с полезным. - Необычайно быстро, словно
семячки Чернов брал вишни, выплевывая косточки на блюдце. Значительно
замедлив речь, Виктор Михайлович склонялся над салатником. Савинков видел,
как толстые пальцы выбирают самые спелые ягоды, даже расшвыривает вишни,
быстро говоря, Виктор Михайлович.
- Я, молодой человек, с своей стороны ничего против вашей работы в
терроре не имею. Вас я не знаю, но рекомендации бабушки достаточно. Но если
вы думали, что я заведую террором, так нет, ошиблись, не мой департамент. Я,
так сказать, теоретик нашей партии, может что и читали, подписываюсь
Гарденин. Что же касается террора, то вам придется потолковать, конечно, с
Иваном Николаевичем, товарищем Азефом, благо вы и познакомились. Большой
человек, большой. С ним и потолкуйте. Я поддержу, поддержу, да.
Доев вишни, словно кончив лекцию, Чернов встал и подал руку.
- Да, молодой человек, - говорил он, провожая Савинкова, - борьба
требует святых жертв, ничего не поделаешь, должны приносить. Зайца, как
говорится, на барабан не выманишь. Должны из любви к нашему
многострадальному народу, да, - прощайте!
По женевской улице Савинков шел, покручивая тросточкой. - Занятно, -
пробормотал он. Больше чем о Чернове думал он об "Иване Николаевиче".
Странное чувство оставил в нем этот брюхастый урод на тонких ногах, с
пудовыми черными глазами и отвислыми губами негра:
- Азеф понравился Савинкову: - в уроде была сила.
5
Через три дня, идя по Большой Набережной, Савинков смотрел на белосиний
Монблан. По озеру бежали гоночные лодки с загорелыми выгибающимися телами
гребцов. Мальчишка-булочник в фартуке и колпаке, провозя в вагончике булки,