"Роман Гуль. Азеф [И]" - читать интересную книгу автора

А навстречу уже побежали ели. Окно наполнялось прелью просыпающихся
лесов. Свежесть мешалась с гаревом дудящего паровоза. Савинков был похож на
англичанина, ехавшего на архангельские лесопильни.
Но когда рельсы стали раздваиваться и по сторонам замигали дощатые
домики, у Савинкова екнуло сердце. "Не запереться ли в клозете, из окна буду
видеть всю платформу?" Поезд шипел тормозами. "Ерунда", - сказал Савинков,
идя по коридору.
В буфете 1-го класса под пыльной пальмой Савинков крикнул: - Кофе и
сухарей!
- Когда отходит пароход на Печеньгу? - спросил англичанин лакея,
поднесшего кофе.
- На Печеньгу-с сегодня в 5.15.
- Через час?
- Так точно.
- Сколько езды до пристани?
- Минут пятьдесят.
Савинков бросил рыжий рубль и кинулся к выходу. Извозчичья кляча вскачь
шла по архангельской площади.
- Да скорей же! - кричал Савинков.
У пристани был виден дымивший трубами пароход с золотой надписью над
клюзом "Император Николай I-й". По сходням шли люди. В кассе, не торопясь,
плавали пухлые руки барышни-кассирши.
- Скорей, барышня, пароход отходит! Руки выкинули билет, отсчитывая
сдачу. За минуту до отхода, в давке, на сходнях Савинков скользнул на
пароход.
"Запереться?" Савинков повернул ключ каюты. Минута длилась, как год.
Низким, пронзительным гудом заревел "Император Николай I-й" и архангельские
берега начали медленно отходить...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Центр партии социалистов-революционеров был у кресла Михаила Гоца. Гоц
огонь и совесть партии. Худой, с вьющейся из-под шеи, добролюбовской бородой
и библейскими глазами, Гоц несколько лет сидел в кресле. Кресло его возили
на колесиках. Шестилетняя каторга Гоца началась избиением политических в
Средне-Колымске. После избиения у Михаила Гоца появилась опухоль на оболочке
спинного мозга.
Когда Савинков позвонил на женевском Бульваре Философов в квартиру
Гоца, у кресла сидели: - теоретик партии с шевелюрой рыжих волос и косящим
глазом В. М. Чернов, Е. К. Брешковская и светло-русый студент с экземой на
приятном лице Алексей Покотилов.
Входя, Савинкову показалось, что кто-то болен. И рыжий человек,
очевидно, врач.
- Батюшки! Михаил Рафаилович! вот он беглец то наш! - бросилась
Брешковская и с Савинковым крепко расцеловалась. - Вот он! - тащила его к
креслу Гоца.
Гоц приподнялся, с улыбкой светящихся глаз смотря на Савинкова,
протянул больную сухую руку.
Рыжий широкий человек отошел, не выражая никакого восторга.
- Да, не теребите его, бабушка, дайте умыться, прийти в себя, - ласково
сказал Гоц. Покотилов поправил Гоцу подушку.